Золотой век — время мудрости, любви и поэзии. Детей расплодилось, скульпторов и архитекторов развелось — плюнуть некуда. Смертные если и воюют — то помаленьку, грешники объявляются — так где их не было, титаны, боги и смертные племена живут мирно. В море все довольны владычеством Зевса, в подземном мире все исключительно озадачены тем, что Посейдон владычествовать так и не пришёл… Так что тебе ещё нужно, Кронид?
Может, чтобы в ушах перестало греметь непрошенное — «Бездарно дерёшься!» И горла перестал бы касаться воображаемый меч — почему-то мне кажется, что этот меч изогнутый, хотя я расспросил Гипноса специально — нет, у его братца прямой. Какое мне вообще дело до слов младшего сына Нюкты и до его меча — вот что непонятно.
Может — чтобы Зевс стал менее мирным и перестал вызывать подозрения своим дружелюбием.
Может — чтобы мать перестала скитаться по краю света: она сбегает из-под присмотра верных нимф, а поместить её под стражу я не могу, скажут, плохой сын…
Может — чтобы перестало звенеть оружие в коридоре.
Тихо, вкрадчиво. Почти совсем неслышно. Можно даже сказать — беззвучно, как шаги тех, кто идёт по коридору к спальне. Если бы царь и царица вдруг спали — точно, наверное, не услышали бы.
Вот только царю с царицей взбрело в голову делать наследника как раз в глухой час: Ананка к заговорщикам немилосердна.
— За нами? — шевельнулись губы у Геры. Жена побледнела: это видно было даже во тьме.
— Угу, — ответил тихонько. Не меньше десятка здесь — а сколько их всего? Решили захватить тихо или будут брать дворец?
По коридору почти неслышно пошёл второй десяток. Божки, лапифы, сыновья титанов… кто ещё может быть? Неважно, важнее — что делать.
Ответ явился сам собой: пришёл гибким, капризно изогнутым, теплым металлом, втиснулся в левую ладонь.
Не промахивайся.
— Аид, они что-то подготовили, — супруга шепчет очевидное, но хорошо, что она понимает. — Иди один. Женщине они ничего не сделают.
Второй ответ явился незванным, непрошенным. Шлем толкнулся в правую ладонь: как, невидимка? Если уж не промахиваться — то из пустоты…
Дверь-предательница распахнулась беззвучно, пропуская незваных гостей.
Жена улыбнулась краешком губ. Шепнула, верная союзница: «Я задержу».
За миг до того, как подскочить на кровати с пронзительным визгом.
Ко всему готовились заговорщики — но вот узреть царицу олимпийскую совершенно нагую, с растрепавшимися золотистыми волосами, в ослепительном свете загоревшихся светильников и истошно орущую — к такому их подготовить не могло ничто.
Бедолаги челюсти обронили. Не на миг, не на два — надолго обронили челюсти.
Мне хватило.
Скатиться с ложа, одной рукой надевая на голову шлем-невидимку. Нырнуть в широкий дверной проём, шмыгнув мимо хлынувших в спальню заговорщиков — те так и не поняли, что их растолкало…
Гере тоже хватило времени. Чтобы призвать колчан (свой лук она позвала ещё в темноте, сразу же).
И выстрелить дважды. Не прекращая визжать.
Я схватил это зрелище краем глаза — ослепительное зрелище! Обнажённая лучница, стоящая посреди разметанных одеял, натягивает тетиву — и ближайший к ней воин опрокидывается со стрелой в глотке.
После второго выстрела на неё упала сеть — прочная, ковкая, от такой никакой лук не спасёт, почему-то показалось — произведение тельхинов или этого сынка Зевса, который хромой…
А уже ещё через мгновение тишина, потревоженная воплем Геры, взорвалась окончательно: бряцанием оружия, грохотом, ругательствами, воплями.
Весь дворец — и во внутреннем дворе тоже закипела схватка.
Заговорщиков было точно не три десятка. Вспомнилось, что к завтрашнему дню прибыл сын Понта, Тавмант, младшее поколение титанов, а с ним свита… вот, значит, какая у него свита.
Впрочем, возможно, там ещё сегодняшние якобы просители, не дождавшиеся встречи с царём. Да и не так уж сложно проникнуть на Олимп — Золотой же век! Не время для войн, не время для заговоров…
…не время для раздумий.
Верный лук вздохнул под пальцами с укоризной: давно не виделись! Я стрелял с конца коридора, быстрее, чем стучало сердце: стрелы летели дробнее капель — одна стрела, не настоящая стрела, стрела циклопской ковки…
Белый мрамор коридора стал розовым, алым, серебристым от разной крови. Загремели вопли: