— Да. За твоим варевом.
Расхрабрившаяся гадюка попыталась кусануть за пятку — и была жестоко бита пяткой по зубам. Тоже, нашла… уязвимое место.
— Мне нужно зелье, которое отведет глаза богам и титанам. Обморочит их и заставит видеть то, что они хотят видеть.
Скользят змеи — гладкие тела. Уползают с тропы, будто шелуха — со слов. Остаются — взгляды.
Два призрачных, один колдовской… против черной оперенной стрелы, не знающей промаха.
«Что ты задумал… Кронид?»
«Собираюсь солгать. Это разве неясно?»
«Разве Владыки лгут? Тем более — разве они лгут, чтобы спасти изменницу-жену?»
«Владыки лгут как дышат. Себе, подданным, врагам. Любовницам. Иногда Ананке. Спроси у Зевса. Или у Аты — она многое тебе может порассказать. О том, каким хорошим оружием может быть ложь».
«Олимпийцам теперь не зазорно брать мысли у подземных?»
«Мы с Атой играли, еще когда я не был олимпийцем».
Что там у тебя во взгляде, Трехтелая? Острие следующего вопроса? Яд насмешки?
Тревога?
— Зелье нужно мне к утру. Ты дашь его мне?
Конечно — она даст. Все, что угодно, хоть все зелья. Владыка ей прикажет, — шепчут тела, а доносится — гадючьим шипением. Правда? Владыка прикажет, хотя… здесь ведь свой царь, так что, наверное, нужно будет сперва попросить приказа у Великого Посейдона — он сейчас пирует где-то там, на поверхности. Ибо без его разрешения — кто осмелится в подземном мире сделать хоть что-то?
Гипнос, небось, порхать не осмеливается. Ходит пешком, пока Посейдон не разрешит. В компании всех сыновей.
— Я пришел не с приказом, Трехтелая. С просьбой. И готов платить. Чего ты хочешь за свое зелье?
А в особенности — за то, чтобы никто о нем не узнал. Это и глазами добавлять не стал — сама поймет…
Смешок вспугивает болотных гадюк, они свиваются в клубок и стараются уползти в туман подальше. Недовольно шуршат по тропе.
— Слышал ли ты о Ехидне, Кронид? Она не так давно сочеталась браком с Тифоном. С тем, которого вы низвергли в Тартар — порождением… чьим порождением?
Молчу. Пожимаю плечами. Мне-то откуда знать — чье он там порождение. Мое дело — стрелять и в Тартар такое порождение скидывать.
— Ехидна родила чудовищ от этого брака. Говорят, их никто не видел, даже в подземном мире… — трясина глотает еще один смешок. — Но некоторые здесь. Гидра. И Химера. И Цербер…
Ясно теперь, откуда на поверхность всякая дрянь лезет. Зевс в последние годы заикался даже о новой расе — расе героев. Мол, не все же нам самим разгребать: то дракон откуда-то выскочит, то еще какая-то странная зверушка, а шею ей сворачивает кто? Правильно, невидимый кто-то.
Не могу сказать, чтобы это было обременительно — хоть какой-то отдых от пиров. И все же…
— Ты знаешь о Цербере, Владыка? О, это чудовищный пес с хвостом-драконом. Он изрыгает пламя, и слюна его ядовита… и еще он все время голоден, и не каждый осмелится подойти к нему, чтобы утолить этот голод. А воет он просто — крылатые волки из моей свиты волнуются… Укроти Цербера. Утоли его голод — и я посчитаю, что зелье оплачено с лихвой.
В подземный мир собираться — собак кормить… Пожал плечами. Я знаю, что твоя просьба — с подвохом, Трехтелая: может, ты пригласишь зрителей, которые поглазеют на мое унижение, а может — ты этого Цербера уже напоила каким-нибудь из своих зелий. И теперь у него даже глазные яблоки ядовиты. Или, может, ты собираешься всучить мне отравленную еду, а потом доложить Посейдону, что я истребляю местную живность.
Но все-таки — покормить собачку?!
Прежний пастушок с Крита властно влез в шкуру олимпийского Владыки.
— Еду с собой не брал, — предупредил пастушок. — Может, снабдишь хоть чем-нибудь?
Зашипела придавленная ногой гадюка. Зашептала Трехтелая. Ах, да-да-да — конечно, сейчас. Цербер — он ведь только медовые лепешки ест, он ведь такой привередливый… да, Владыка, он обитает на Темных областях. Твой державный брат пока что ничего не сделал с Темными Областями, ты знаешь? Так вот, пес еще и пугает строителей, которые пытаются доставить материалы к почти уже отделанному царскому замку в кольце Флегетона. Да, о Владыка, то строителей сожрет, то материалы пометит, такой уж скверный характер, в папочку и в мамочку… Но ты-то, Владыка, конечно, его укротишь, притом, не пользуясь невидимостью… И тогда въезд твоего брата во дворец будет пышен и бестревожен.
Да, кажется, Гипнос говорил о том, что Посейдон наконец решил переселяться. Что дворец наконец построен, и уже идут последние приготовления.
На месте брата я бы так не спешил занять положенное мне место.