Председательствующего я хорошо не видела, но и без того отметила, как он выделяется среди других. Прежде всего, он был старше всех и одет в белый полотняный костюм — а остальные в черном. На ногах у него красовались ковбойские сапоги с декоративной вышивкой.
Мне удалось подслушать отрывок речи. Голос звучал сурово и заполнял каждый дюйм пространства.
— Мир созрел. Люди как никогда поколебались в вере, усомнились в самом существовании Бога. — Он сжал кулак, подчеркивая сказанное. — Пришло наше время. Я хочу видеть, как в бездну рушатся миллионы. Помните: ваша главная сила — в слабостях человека. Честолюбие, жажда денег, телесных удовольствий… все это — ваше оружие. Я требую, чтобы вы мыслили шире. Не зацикливайтесь на легкой добыче. Превзойдите собственные ожидания — добудьте трофеи, каких не бывало прежде. Захватывайте епископов, кардиналов, генералов, президентов! Не сомневайтесь, вас ждет щедрая награда.
Тут Такер схватил меня за рукав и оттащил назад, в вестибюль.
— Хватит, — тихо сказал он, — насмотрелась.
Я надеялась обсудить с Таком случившееся, но оказалось, что говорить нам не о чем. Оба мы были слишком подавлены неудачей. Мало того, что упустили, возможно, единственный свой шанс, так еще Тейла поплатилась за нас.
Когда Такер ушел, я осталась метаться и ворочаться на кровати. Подушка скоро промокла от слез. Вспоминалось, как гончие ада рвали мою подругу, прежде чем уволочь ее в бездну. А ведь я была уже почти дома! Габриель подошел совсем близко к порталу, я как сейчас чувствовала мокрый нос Фантома. Может, надо было позвать — Габриель сумел бы помочь… Да что теперь толку переживать! Слова, сказанные председателем собрания, снова и снова звучали у меня в голове. «Люди как никогда поколебались в вере». Я расплакалась еще сильнее — и не только о Тейле. Я плакала, потому что знала: он сказал правду. Человечество беззащитно как никогда, а отсюда, снизу, я ничего не могу сделать для людей. Наконец слезы мои иссякли, и я погрузилась в глубокий сон без сновидений.
Глава 20
АДСКАЯ НЕВЕСТА
Разбудил меня настойчивый шепот. Я сонно заморгала, не веря, что уже настало утро. Казалось, голова всего минуту как коснулась подушки. Не сразу я разглядела круглые карие глаза Ганны. Она вечно смотрела на меня как испуганная наседка, а сейчас еще и трясла за плечи. Волосы девушка скрутила калачиком на шее, но несколько прядей выбились из прически и рассыпались по плечам — в свете лампы они блестели золотыми нитями. Ганну нельзя было назвать оптимисткой, однако меня ее присутствие всегда ободряло. Среди окружающей тьмы я могла положиться на ее искренность и верность. Сев на кровати, я изобразила, будто вполне проснулась.
— Надо вставать, мисс, — сказала Ганна, стягивая с меня одеяло. Я не отпускала, кутала себе плечи. — Внизу вас ждет мистер Торн. Сказал, чтобы вы приготовились для важного выхода.
— Не надо мне никаких его выходов, — заворчала я. — Скажи, что никуда не пойду. Заболела или еще что.
Ганна замотала головой.
— Он уже все решил, мисс. Даже сказал, как вам одеться.
Ганна подняла с пола блестящую белую плоскую коробку и положила ее мне на колени. Сорвав золотую ленточку, я нетерпеливо зарылась в слои обертки и вытащила из нее одеяние, ничуть не похожее на те, что висели в шкафу. Ганна при виде его восхищенно ахнула. Это было платье густого вишневого цвета из мягчайшего жатого бархата. Рукава пуфами, парчовые манжеты — оно вполне подошло бы леди Шалотт. К платью прилагался изящный пояс из узорчатых медных колец.
— Красота! — выдохнула Ганна, на миг забыв, от кого подарок. Соблазнить меня было не так просто.
— Что там затевает Джейк?
— Парадный выход. — Ганна потупила взгляд, явно что-то скрывая.
Скрестив руки, я послала ей вопросительный взгляд.
— Князь желает представить вас народу, — наконец призналась девушка.
— Какому еще народу? — Я закатила глаза. — Что за средневековье?
— Своему народу, — тихо пояснила Ганна.
— А почему ты меня заранее не предупредила?
— Знала, что вам это не понравится. А событие важное, отказаться невозможно.
Я решительно натянула на себя одеяло.
— Это мы еще посмотрим.
— Не глупите, мисс, — озабоченно склонилась надо мной Ганна. — Если не пойдете по собственной воле, он вас силой вытащит. Этот день слишком много значит для него.