— Бет! — выкрикнул он, когда процессия миновала его, и прыгнул вперед, расталкивая демонов.
Нэш щелкнул пальцами, и колени Такера с тошнотворным хрустом подломились. Парень закричал и рухнул на пол. Захрустели кости. Изогнув шею, я оглянулась.
— Ничего, Так! Ничего со мной не случится!
Нэшу, который как ни в чем не бывало вышагивал рядом со мной, я послала грозный взгляд.
— Поправь его, — приказала я тонким голосом. — Вы мне мстите, а он ни при чем.
— Ты не в том положении, чтобы чего-то требовать, — любезным тоном отозвался Нэш.
В тоннеле перед отелем нас ожидала эскадра черных джипов. Меня бросили на сиденье между Азией и Диего. Вблизи от них несло сигаретами, спиртным и резкими духами. Я сползла пониже на сиденье и постаралась выровнять дыхание, убеждая себя, что не умру. Что-нибудь да случится, кто-нибудь придет мне на помощь. Иначе и быть не может.
— Отвези нас в Девятый Круг, — приказал Диего шоферу. — В оба конца.
— Большой Папа высоко тебя ценит, — обратилась ко мне Азия. — Оплата по ВИП-прейскуранту.
Я прикусила губу и сосредоточилась на движении машины, проносящейся мимо рябых стен Аида. Страх из живота проник уже в грудь и ледяными пальцами тянулся к горлу, не давая вздохнуть. Я с трудом проглотила слюну. Надо держать себя в руках, не дам им повода радоваться моей слабости!
Чтобы добраться до Девятого Круга, пришлось уйти далеко вниз. Машина остановилась в огромном древнем амфитеатре в самых недрах земли. Арена была посыпана красным песком, а трибуны забиты, словно все обитатели Аида получили приглашение на столь занимательное зрелище. Люцифер и еще семеро Изначальных занимали верхние места под особым навесом, откуда внимательно наблюдали за представлением. Смертные слуги подносили им кубки и блюда с угощением.
На помосте посреди арены высился деревянный столб, загнанный в землю. Вокруг него выложили пирамиду из хвороста и соломы. Горючие материалы поднимались до половины столба. Как я прикинула — мне до пояса.
Я ожидала палача в средневековом наряде с капюшоном, а им оказался мужчина в деловом костюме. От обычного банковского клерка его отличали только запавшие серые щеки и бескровные губы — словно лик самой смерти. Когда палач прикоснулся ко мне, от холода его рук по коже разошелся озноб. Мужчина, хотя и выглядел хлипким, был жилистым и крепким и легко со мной справился. Развязал руки и снова связал сзади, обведя вокруг столба. Я стояла неподвижно, пока он обматывал толстыми веревками мои плечи, пояс и ноги. Он так затянул веревки, что они врезались мне в кожу. Прутья и солома кололи босые ноги и щиколотки. Толпа с нарастающим возбуждением наблюдала за происходящим. Я старалась смотреть вверх и не думать о том, что творят с моим телом, однако мои мысли против воли приняли мрачный оборот. Сколько длится смерть от огня — минуты или часы? Сгорает ли тело по частям, начиная с ног? А может, от боли я потеряю сознание до того, как прогорит кожа? Или умру от удушья?
Убедившись, что я надежно привязана, палач отступил на шаг, любуясь своей работой. Из толпы ему передали ржавую жестянку, и он принялся поливать солому бензином. Мое сердце билось так часто, что готово было проломить ребра, во рту стоял металлический вкус страха, но я не кричала, не плакала, не молила о пощаде. Разум и тело содрогались, но я не позволила ужасу проступить на лице.
— Вот, — прокаркал мне в ухо палач, — что бывает с теми, кто служит негодному хозяину. Разве ты не знала, что Небеса обанкротились?
Он соскочил с помоста. Люцифер встал, и толпа мгновенно затихла. Выждав минуту, владыка ада обвел собравшихся взглядом, замечавшим все в мельчайших подробностях. И молча поднял руку, давая сигнал к началу казни. Жест был простой, почти небрежный, однако толпа разразилась восторженным ревом. Все они абсолютно покорялись его власти. Страшно было видеть этот страх, смешанный с преклонением. Когда Люцифер знаком потребовал тишины, все смолкли мгновенно, словно кто-то выключил звук. В глубокой тишине палач чиркнул длинной спичкой, на миг поднял ее и театральным жестом уронил в пропитанную бензином груду хвороста. Пламя молнией взметнулось вверх. Я еще успела увидеть довольную улыбку на губах Люцифера и бьющегося в руках демонов Джейка. Азия закусила губу, но лишь для того, чтобы сдержать радость.
Пламя рвалось ко мне тысячей голодных пастей, пожирало сучья и солому у основания столба. Я крепко зажмурилась, ожидая удушливого жара и неизбежной агонии, и вознесла короткую молитву Отцу — не в надежде на пощаду. Я молила о прощении за все свои ошибки. А потом я стала ждать, когда огонь сделает свое дело.