Для России же с ее вечным, и подчас просто необъяснимым, преклонением перед чужим, в особенности западным, нарисованная в мыслях картина была более чем реальна. Александру как некстати вспомнились многочисленные истории, как государи, придворные превозносили заслуги, талант и трудолюбие иностранцев — многочисленных немцев, испанцев, и в особенности англичан. Мол, наш народ почти поголовно неумытые лапотники, а они цивилизованные интеллектуалы (слова от века к веку могли и меняться, но их смысл оставался совершенно неизменным). Причем иногда это принимало просто гротескные формы, которые даже в голове не укладывались.Достаточно вспомнить отечественного самородка Михаила Ломоносова, научных достижений которого хватит на две, а то и три жизни. Его же, уже известного и заслуженного ученного, иностранцы в Российской академии наук так «гнобили», как шавку подзаборную со двора не «гнобят»…
— Значит, будем наше общество кулинарно просвещать. А пока проверим кое-какие рецепты, — Пушкин с любопытством оглядел Архипа, который все еще облизывал пальцы и с печалью вздыхал. Бутерброд, похоже, оказался слишком мал для такого богатыря. Ему трехэтажный делать нужно. — Архип, а слышал ли ты что-то о роллах?
— Ась? — слуга приложил руку к уху. — А это еще что за зверь такой? Тоже бутрабрад?
Похоже, не получится у них толкового разговора, решил Пушкин. Архип все никак понять не мог, зачем так рыбу портить. Мол, для чего ее в рулон сворачивать и сарацинским зерном [рис] набивать? Не хорошо же.
— Все с тобой понятно, ретроград, — махнул на слугу рукой. — Ладно, давай сворачиваться. Лучше на почтовой станции по-человечески отдохнем, с банькой…
— А почто лаешься, батюшка? За что ретрымгадом зовешь? Обидно же, когда ни за что лаются. Вот если бы за дело, то можно и плетей стерпеть…
Скрывая улыбку, Пушкин полез в возок. Эта история с глуховатым и простоватым слугой его весьма и весьма повеселила.
— Поехали, глухая тетеря! А ретрым гадом больше звать не буду. Уговорил. Ха-ха-ха.
Отсмеялся, и постепенно «залип» у крошечного окошка. За стеклом тянулась бесконечная белая хмарь, изредка прерываемая темными пятнами деревьев.
— Просторы… Ледяная пустыня на десятки километров, — шептал, кутаясь в медвежью шубу. Угли в небольшой печурке уже остывали, оттого и холодком потянуло. — Земля обетованная… Моя земля… Пусть не ухоженная, неприветливая, но родная, близкая…Моя…
Повозка мерно раскачивалась на полозьях, успокаивающе скрипел снег. Состояние самое подходящее для неторопливых размышлений, чем Пушкин, собственно, и занялся. Ведь, впереди был целый год, который ни за что нельзя было упускать.
— … Все эти глобальные прожекты, конечно, хороши и неплохо тешат самолюбие, — хмыкал он, мысленно примеряя на себя лавры спасителя Отечества, Великого реформатора, Отца и Вождя народов или даже Нравственного идола. — Но пока они всего лишь прожекты без крепкого фундамента. Мне нужен мощный тыл, который позволил бы делать то, что я должен. А это значит что⁈
Со вздохом он качнул головой, прекрасно зная ответ на этот вопрос. Собственно, и этот вопрос, и тем более этот ответ известны едва ли не каждому человеку. Можно с абсолютной уверенностью утверждать, что они уже многократно звучали.
— Нужны деньги, финансовая независимость, которая и даст возможность перестроить сначала себя, семью и друзей, потом близкий круг, дальше общество, страну… Вопрос лишь в деньгах, в очень больших деньгах.
Вопрос поставлен, ответ на него озвучен. Правда, толком не понятно, откуда появятся эти деньги.
— Хм… Есть несколько общеизвестных способов… К сожалению, наследство от старенького дядюшки-миллионера из Америки мне не грозит. Воровать и грабить кого-то тоже не собираюсь. Значит, будет зарабатывать еще больше, быстрее.
Проект с газетой оказался невероятно прибыльным и его развитие, скорее всего, позволит получать еще больший доход. Пока не появились конкуренты (а они обязательно появятся, как только огромная доходность нового дела окажется известна другим), можно снимать сливки. Однако этого мало, слишком мало для реализации его планов. Нужно было запустить еще один, два, три проекта, а лучше несколько десятков проектов, протекающих независимо друг от друга.
— Итак, Александр Сергеевич Пушкин, великий русский поэт, а также многодетный отец, а также ловелас, а также газетный магнат, и прочая, и прочая играет против… э-э-э, — он на мгновение задумался над тем, а кого же он пытается переиграть, кто все это, в конце концов, с ним сотворил. Может Бог, дьявол, зеленые человечки, духи? — Пожалуй, против судьбы, против естественного порядка вещей, против старого мира, где гениальный поэт умер от ранения, где одни люди могли владеть другими людьми, где страшные войны забирали миллионы жизней.