Зябко кутаясь в плащ, Пушкин недовольно качал головой.
— А планов-то громадье… Как бы не надорваться.
с. Михайловское, Псковская губерния
Михайла Калашников, приказчик в Михайловском, уже с ног сбился. Почитай уже цельный день носится по дому так, как и в молодости не бегал. Сам в мыле, спина мокрая до самых порток. Присесть бы на минутку, чтобы дух перевести, а нельзя. Ведь, барина надо привечать, чтобы ничего лишнего не спросил, ничего плохого не увидел.
— … Принесла же его нелегкая, — шепотом бурчал мужичок, с хрипом вдыхая и с таким же хрипом выдыхая воздух. В сенях встал, где никого не было, и дух переводил. Еще вдобавок в дверной косяк вцепился, чтобы не упасть. — Чево же в самую грязь приперся-то? Чичас никто же ездит. Грязищи по пояс, а этот поперся… Не дай бог, чаво теперь заметит. Эх…
Метнув взгляд в сторону икон [из сеней их, конечно, не видно, но находились они где-то там], приказчик шустро перекрестился. Подумав немного, еще раз перекрестился. Ведь, провинностей за все время столько накопилось, что лучше и не вспоминать.
— Спаси и сохрани, — рука опять потянулась перекреститься, чего он тут же и сделал. — Не дай господь, барин про дела прознает…
И правда, грехов и грешков хватало. Как год назад барыня, матушка Ляксандра Сяргеича, дух испустила и в землице упокоилась, так он, Михайла Калашников, и стал тут полновластным хозяином. Барин далеко, никакого надзора от него нет. Что хочешь, то и делай.
— А может и пронесет, — опасливо шептал мужичок, перебирая в памяти самые большие свои провинности. Получалось слишком много, отчего он в сердцах сплюнул прямо на пол. — Дай-то господь, дай-то господь.
Сельцо, маленькое, на два десятка дворов и почти девяносто душ, дохода вроде бы особого не приносило. Однако, к рукам у него все равно денюжка прилипала. В одном месте урожай яблок и груш с господского сада продаст заезжим торговцам, в другом месте крестьяне на базар лапти, корзины, ложки и всякую такую дребедень свезут, в третьем месте пару возов рыбы с речки наловят. Постепенно рублики и набирались, пополняя его заветный сундучок.
— А ведь будет спрашивать… Как пить, будет, — мрачнел Калашников, все еще прячась в сенях. Все никак не мог успокоиться, снова и снова себя накручивал. — Или все расскажут, доброхоты…
Место под ним ощутимо зашаталось. Михайло, мужик тертый, многое за свои почти шесть десятков лет испытавший, прямо шкурой почувствовал неприятности.
— Спаси и сохрани, — рука уже заученно положила крестное знамение, потом еще одно и еще одно. — Богородица, спаси и сохрани… Чаво же делать-то? Эх, дела мои скорбные…
Кряхтел, сопел, все думая, что теперь делать. Каким бы барин не был далеким от всего сельского и земного, но рано или поздно все равно задаст нужные вопросы или ему подскажут. Тайное все равно станет явным, как не скрывай это.
— Подожди-ка…
Жалобное постанывание вдруг стихло. Скрюченный мужичок шустро разогнулся и, словно ищейка вставшая на след, куда-то в сторону уставился. Возбужденный. Ноздри раздуваются. Рот кривится. Придумал, как от себя угрозу отвести.
— Богородица, заступница, оборонила… Матушка, надоумила, — горячо зашептал, быстро-быстро осеняя себя крестом. — Надо скорее дочку вызвать. Чай, Оленька, по-своему по бабье-то все решит, все как надо сделает. Барин вмиг про мои прегрешения забудет…
Быстро выбежал во двор в поисках одного из дворовых мальчишек. Нужно было срочно послать кого-нибудь за дочкой, что теперь жила в соседнем селе. Давняя зазноба барина точно бы отвлекла его от ненужных и опасных мыслей и дел.
— Пусть лучше милуются, как раньше, — ухмыльнулся мужичок, потирая руки. — Оленька моя шустрая, быстро его в оборот возьмет. Помнится, раньше как за течной с…ой за ней бегал…
Глава 19
В заботах, в непрестанных заботах. Мне может за работу молоко бесплатно давать нужно
с. Михайловское, Псковская губерния
С наступлением утра Михайле Калашникову впору было выдохнуть. Почитай, почти два дня с приездом барина, словно по лезвию ножа ходил. Боялся лишний раз вздохнуть, рот раскрыть, чтобы чего-нибудь эдакого не сказать.
Цельными днями вокруг Ляксандра Сяргеича прыгал, стараясь каждому желанию угодить. Зябко в доме — сейчас печи как следует протопим. Хочется чего-нибудь солененького — их кадки молоденьких груздей вытащил. В спину вступило — значит, баньку затопим и веничком березовым как следует отпарим. Совсем, барчук, его заездил. Аж ночами спать перестал, все про свои грешки думал.