Из зеркала, висевшего на стене рядом, на него с сомнением глядело заспанное лицо Пушкина. Весь взъерошенный, волосы торчком стоят, нос синий, как бы не простудился во время вчерашних приключений.
— Что за сомнения, Александр свет-Сергеевич? — ухмыльнувшись, подмигнул он отражению. Настроение было на все сто процентов. Его буквально переполняло желание всколыхнуть окружающее его болото, перестроить и перекроить жизнь поэта так, чтобы все сверкало и блестело, как у кота… — Прочь все! Новая жизнь началась!
Его взгляд скользнул по мятой ночной рубахе и замер на внушительно вздувшемся внизу бугорке.
— Ого! Похоже, у нас обозначился еще один животрепещущий вопрос… Причем, животрепещущий в прямом смысле этого слова.
Как пенсионер со стажем, он, честно, говоря уже и отвык от такого. А тут сюрприз и подарок, пробуждающий уже давно забытые ощущения.
— А про это-то я и не подумал — жжение в паху усилилось, словно намекая, что тут не думать нужно, а действовать. — Кстати, а где Наталья? — недоуменно оглядел смятую постель. Устоявшаяся вмятина на пуховом матрасе подсказывала, что спал он, как правило, в одиночестве. — Странно, а как же четыре ребенка? Прямо загадка для Шерлока Холмса…
Чтобы унять возбуждение [не бродить же по дому с возбужденно топырившимся естеством], основательно размялся. Хотел по-стариковски, как привык, сделать зарядку, но новое тело неожиданно запросило большего. Пришлось, выложиться как следует. Поприседал до приятного гудения в бедрах и коленях, наотжимался так, что руки повисли плетьми.
— Вот и ладно, для здоровья хватит, — бросил мужчина, накидывая халат на плечи. На ноги нашлись большие мохнатые то ли тапки, то ли чуни, несмотря на неказистый вид прекрасно согревшие ноги. — А теперь не грех немного откушать.
Он потянул носом, пытаясь уловить запах готовящейся пищи. Кухарка, наверняка, должна уже была приступить к готовке. Однако ничем соблазнительным со стороны кухни не тянуло.
— Они что тут до обеда спят⁈ — желудок раздраженно пробурчал, тоже выражая свое несогласие с таким положением дел. Александр недовольно сжал губы. — Сейчас разберемся, почему это солнце русской поэзии никто не собирается кормить.
И сам не заметил, как в голосе появились недовольные барские нотки. Видимо, эпоха и личность реципиента сказываются.
— Так…
Дом его встретил мертвой тишиной. Значит, его догадка верна: здесь никто особо не привык рано вставать.
— Хотя, вроде, кастрюлями кто-то гремит, — ухо уловило вдалеке какое-то позвякивание, очень напоминающее возню с кухонной утварью. Желудок тут же снова возбудился, выдав в животе оглушительную трель. — Ну-ка, посмотрим.
Кухня с печью, большим разделочным столом располагалась в самой дальней части одинадцатикомнатной квартиры. Пока туда добрался, несколько раз вспотел.
— Барин, что же вы ни свет ни заря! — чересчур эмоционально встретила его кухарка, стоя в дверях. Крупная бабища, кровь с молоком, про которых говорят, что она и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет, причем с этим же конем на руках. — Всегда допоздна почивать изволите. Будить вас приходится…
А дальше случилось то, чего Александр ну никак не ожидал.
— Или вас опять зуд одолел, как на третий день? — он молча пожал плечами в ответ. Сразу и не понял, о каком таком зуде шла речь. — Только нонче поспешайте, а то делов многась.
Убрав сковородки, она повернулась к нему спиной, задрала юбку, и улеглась телесами на стол. Повела из стороны в сторону белыми ягодицами и затем деловито буркнула:
— Готовая я. Давай, барин, наддай. Барин?
С Пушкиным же случился самый натуральный ступор. Встал, как столб, с выпученными глазами и широко раскрытым ртом, не в силах и слова сказать. Прямо на него смотрело такое
— Барин, заснули? — нетерпеливо вздохнула бабища, задирая юбку еще выше и еще призывнее дергая тазом. Мол, начинай. — Мине исчо тесто ставить нужно. Барыня вчерась про блинчики с вареньем сказывала.
— Что? — с трудом выдавил из себя мужчина, стараясь не смотреть вперед. Открывшееся его глазам ошеломительное зрелище в один момент выбило из головы все мысли. Раз, и так пусто стало внутри черепной коробки, хоть шаром покати. — Блинчики… Какие еще блинчики…
Та изогнулась в его сторону, пустив по своим телесам настоящую волну. При таком ракурсе задранная чуть ли не до головы юбка уже совсем ничего не скрывала. И зрелище было такое, что беги и падай.