— Вынужден откланяться, Илья Петрович, — Александр с печальным видом встал из-за стола. — Мое почтение, Ефросинья Николаевна, — он поклонился супруге городничего, которая, похоже, надеялась, что он останется до вечера, а может и заночует. — Неотложные дела требует моего присутствия. Да и, как человек, находящийся под надзором полиции, не должен надолго отлучаться от Михайловского. Вы извините меня.
— Какая жалость, Сашенька, какая жалость, что тебе уже пора уезжать. Но понимаю, ссылка… — совершенно искренне опечалился подвыпивший городничий, бросаясь к нему обниматься. — Сашенька, дай слово, что вскорости непременно снова приедешь к нам в гости! Мы хорошенько подготовимся, пригласим еще больше гостей… А про свои книги не изволь беспокоиться, — старичок то и дело кивал своему гостю. — Все сделаем в лучшем виде, напечатаем. Я ведь в твои годы тоже писал стихи. Да, да, Сашенька, писал и много…
— Сын мой, я сегодня же буду ждать сей чудесный напиток, которым ты нас изволил угостить, — с другой стороны Пушкина провожал священник, которому уж больно сильно понравился бейлис. — Я ведь очень кофею уважаю, особенно по утрам. Поэтому, изволь, все ко мне в обитель доставить. По цене не обижу, все возьму, сколько есть и будет. Никому больше не отдавай на сторону. Мне ведь много потребно. Знаешь, в обитель, сколько знатных гостей приезжает? Не сосчитать, — отец Гавриил тяжело вздохнул и вскинул руки. Мол, просто толпами ездят. — И каждого нужно потчевать чем-то особенным…
Раскланявшись и приняв коробку с ароматными гостинцами, Пушкин, наконец, покинул гостеприимный дом городничего. Время было чуть больше двух часов дня, и он как раз успевал на ярмарку, к самому ее разгару.
— Дела-то складываются, как нельзя лучше, — улыбался он, направляя коня вслед очередной скрипучей повозке. — А я переживал из-за плохого предчувствия. Глупости, суеверия эти плохие сны…
Действительно, все очень хорошо, а главное, вовремя устраивалось. В один день удалось пристроить весь запас кофейного ликера, и, какая удача, все будущие запасы! Отец Гавриил, судя по обуявшей его решительности, был готов еще больше ликера скупить и сразу же расплатиться наличными деньгами. Также решился вопрос с типографией. Благодаря доброй воле городничего [просто премилейший старичок] печать его нового романа, второй части Ивана-морехода и библии ему встанет в сущие копейки. Как такой удаче не радоваться?
— Теперь ещё косметички бы пошли, вообще, хорошо было бы. Я бы уж тогда развернулся…
На ярмарке оказалось людно. Пришлось спешиться и вести коня в поводу.
— Красота… Всё бурлит, движется, кипит, — по пути Пушкин любовался развернувшейся во всю силу ярмаркой. — Настоящая стихия.
Подбираясь к месту, где заканчивались ряды, и велась торговля с возов, он замедлил шаг. Нужно было свое «хозяйство» высматривать, а то и пропустить немудрено. Сотни повозок, телег образовывали самый настоящий лабиринт, где с лёгкостью можно заблудиться.
— Хм, интересно. Уж не мои ли так кричат? — в ярмарочном гуле, к своему собственному удивлению, Александр вдруг разобрал весьма любопытные призывы, в которых отчетливо разбирались слова «красивиШный» и «косметиСка». — Точно мои, — аж поморщился, так резали слух исковерканные слова. — Креативят, молодцы.
И пошёл на голос.
— А вот и мои, красавцы… Смотри-ка, толпа какая, — Александр не сдержался и присвистнул, заметив бурление людей рядом со своими повозками. Десятки людей с разинутыми ртами галдели, размахивали руками, тыкая пальцами. — Видно, понравилось, раз такой ажиотаж поднялся…
Выставив в сторону локти, начал пробираться ближе. С каждым шагом толпа становилось все плотнее и плотнее, отчего приходилось еще энергичнее «работать» локтями. Естественно, на него «лаялись», тоже пытались ткнуть локтем или того хуже, ногой лягнуть.
— Куды прешь, как бык?
— Все ноги людям отдавил…
— Я тобе чичас…
Но едва увидев его дворянскую физиономию и богатое платье, быстро сникали и тут же исчезали в толпе.
— Ляксадра Сяргеич, Ляксандра Сяргеич! — заметив пробирающегося барина, Прошка подскочил на месте. — А мы уж вас обыскались. Товару-то почти не осталось…
Александр, сделав шаг, встал, как вкопанный. Лицо при этом вытянулось от искреннего удивления. Как это почти не осталось⁈ Там же товара было почти на десять тысяч рублей, и это по самым скромным подсчетами. Если же по нескромным подсчетам, то общий доход мог превысить и двадцать тысяч рублей. Они, что там перепились что ли?
Растолкав пару дюжих приказчиков, Пушкин оказался у своей повозки и первым делом стал высматривать ящики с товаром.