Через минуту с небольшим я знаю их имена и что все у меня в отделении прослужили чуть больше полугода, кроме ЧжуВона, все стрелки, но есть стрелок-радист и у него есть рация для связи с командованием.
Связь, это хорошо, — думаю я, закончив знакомство и разглядывая своих подчинённых. — Но чего их так всех нагрузили? Автоматы, каски, бронежилеты и какие-то огромные рюкзаки. Что, на две недели в поля уходим? Судя по приказу, мы должны обернуться за шесть часов. Два на дорогу, четыре на патрулирование. Зачем столько много снаряжения? Особенно меня напрягают автоматы. А если вдруг кто стрельнёт по случайке? И, по закону подлости — в кого-то попадёт? Будет труп. Не, труп мне не нужен…
— Боевые патроны получали? — спрашиваю я у ЧжуВона.
— Никак нет! — рапортует тот.
Уже легче. Значит, у кого-то мозги здесь всё же работают и «боевых» нам не дали. Однако, следует проверить.
— Отделение, слушай мою команду! — приказываю я. — Предъявить оружие к осмотру!
Бойцы стаскивают с плеч автоматы и отсоединив магазины, оттягивают назад затворы, показывая, что ни в них, ни в магазинах патронов нет. Прохожу мимо каждого убеждаюсь, что это действительно так, говорю — «осмотрено», и дождавшись контрольного спуска, перехожу к следующему. Дойдя до ЧжуВона, упираюсь в его озадаченный взгляд. Проверив и его, возвращаюсь на покинутое место перед строем, думая над вопросом — «если «боевых» не дали, зачем тогда бронежилеты и каски? Тем более что место патрулирования указано в черте города?»
— Старший ефрейтор ЧжуВон, из каких соображений проводилась экипировка отделения? — спрашиваю я.
— Согласно положению о экипировке по боевой тревоге, — отвечает тот.
— Перечислите содержимое рюкзаков, — требую я.
— Бойцы, слушайте меня, — говорю я, выслушав ЧжуВона. — Дополнительные требования к выполнению боевой задачи. Их для вас два. Первое — никого не убить. Я имею в виду наше гражданское население, а не врагов. Второе — вернуться в часть живыми. Поэтому — никакой инициативы, все действия согласно уставу. По любому вопросу обращаетесь ко мне или старшему ефрейтору. Ещё раз повторяю — никакой инициативы. Любого, кого в этом замечу, сгною. Вопросы?
Вопросов нет, народ ошеломлённо таращится на меня.
— Ещё одно, — не дождавшись вопросов, говорю я. — Палатки, приборы ночного виденья, термоковрики и прочая экипировка в ваших рюкзаках, а также бронежилеты, каски и автоматы, для выполнения задания не потребуются. Каждому оставить при себе паёк, воду, индивидуальную аптечку и индивидуальные средства связи. Из вооружения себе оставить штык-нож. Всё остальное вернуть на места хранения. Рядовой Ким ПаСон оставляет у себя рацию и батареи питания к ней. Вопросы?
— Старший ефрейтор, вы хотели что-то сказать? — спрашиваю я, видя, как ЧжуВон открыл и закрыл рот, покосившись на смотрящую на него камеру.
— Никак нет, госпожа sangsa! — отвечает тот.
— Сколько времени потребуется, чтобы сдать имущество? — спрашиваю я у него.
— Десять минут, — подумав пару мгновений отвечает тот.
— Отлично, — говорю я. — Принимайте командование. Жду вас всех на этом месте через пятнадцать минут.
— Госпожа sangsa, прошу вас присутствовать при сдаче имущества на места хранения, — просит он. — Возможно, потребуется подтверждение вашего приказа.
Я секунды три думаю, что может означать это просьба. Возможно, на складе откажутся принимать всё назад у рядовых, потребуют присутствие старшего по команде…
— Хорошо, я буду вместе с вами. Командуйте!
— Отделение, слушай мою команду! — опять орёт ЧжуВон, повернувшись к рядовым.
(примерно через час с небольшим)
— Госпожа sangsa, разрешите доложить? — обращается ко мне радист.
— Слушаю вас, рядовой ПаСон, — поворачиваюсь я к нему.
— Координаты нашего места и точка на карте не совпадают, — докладывает он.
— В смысле? — не врубаюсь я.
— Отметка, указанная на карте как точка патрулирования и координаты места, указанные в приказе, имеют разные значения, — поясняет он.
Теперь я понял. Похоже, это те самые трудности, которые должны были быть обязательно. Ибо, зачем тогда с нами потащилась съёмочная группа? Я их, было, не хотел брать, но мне предъявили приказ командира части, в котором сказано, что они «со мной» и мне пришлось их взять. Короче, как я понял, никакая это не «цифровизация облико морале», а съёмки какого-то шоу. Кто снимает, что снимает, почему снимает, неизвестно. Разбираться придётся потом, поскольку параллельно «на серьёзных щах» отдаются воинские приказания и игнорировать их, значит, совершить воинское преступление. Приказ есть — «не обращать внимание на съёмочную группу», следует его выполнять. Ну, не обращаем.