— Ребята я домой. — Подожди, мы сейчас тоже с нуной поедем до… — Бобби не успел договорить и получил шлепок по попе. — У меня имя есть. Какая я тебе нуна? Я американка. Называй меня по имени!
— Ты устала? Я же любя. Залезай на спину, я тебя понесу.
— Бобби я в состоянии сама идти… — договорить он ей не дал. Закрыл рот ладонью и поцеловал. — Я тебя люблю, моя сердитая Эмили. Вун Бён тебя подвезти? — Нет ребята спасибо, за мной уже Ханна подъехала. — Ого, мы чего-то не знаем? Вы вместе что-ли? — Вун Бён удивлённо посмотрел на коллег: — Да практически с того дня, как она начала меня выхаживать. Спасибо ребята. Репетиция была просто огонь! Завтра я снова готов работать. — мемберы обнялись. — Ну вот, а ты тогда так за ногу переживал, а сейчас двигаешься как бог. Сан Хён был прав, когда уговорил тебя на операцию — Вун Бён вздохнул. — Я ему тысячу раз благодарен за тот день. Только теперь я его место занял получается.— Нет Вун. Я был у него сегодня, он не настроен возвращаться в мюзикл. Я боюсь, что после таких травм он вообще не сможет работать.— Он сможет, это же Сан Хён! — ребята обнялись и отправились по домам. Завтра репетиции продолжатся.
31.Танцующий на ножах.
Никогда ещё Сан Хёну не было так больно как сейчас. Руки и ноги не хотели слушаться вообще. Ещё одна операция очень сильно ударила по его общему состоянию. Он был готов делать и выполнять всё, лишь бы быстрее встать на ноги. Неудобства и проблемы были абсолютно во всём. Нельзя было спать на спине, сидеть и толком нельзя было ходить, вернее ходить было можно, но практически невозможно. Ориентация право лево была потеряна, чувство равновесия нарушено. Пришлось учиться всё делать заново. Таблоиды гудели о том, что центровой вокалист k-pop группы Startus, самый таинственный айдол TAY попал в ужас- ную авто аварию, да ещё в день гибели прошлого солиста Ли Сан Хёна, место которого он занял. Теперь это событие назвали проклятием погибшего айдола, мол нельзя было на его место никого брать, и поэтому TAY может остаться инвалидом или вовсе умереть. Это ужасно давило на нервы самого Сан Хёна, так как он действительно практически не мог ходить, а уж о танцах и выступлениях на сцене вообще речь не шла. Лина понимала, что с моральным состоянием её супруга всё очень плохо. Он старался улыбаться и опускать вопросы про его здоровье отшучиваясь, что «дураков всегда проносит», но она часто видела его красные глаза и понимала, что всё хуже некуда. Однажды она приехала раньше оговоренного времени. Подойдя к палате она услышала стон, тихий стон Сан Хёна. Лина немедленно зашла. Хён лежал на кровати, а медсестра затягивала ему корсет. Он зажав ртом собственную руку тихонько стонал. Не айдол не медсестра не обратили внимание на вошедшую Лину. Видимо тут часто приходили и уходили врачи.
— Господин Сан Хён, Вас скоро выписывают, может всё же предупредить вашу супругу, о том как нужно одевать этот корсет? Вам его теперь долго носить придется! — Нет — простонал парень. — Нет, я не хочу чтобы она это видела. Я сам справлюсь с этим. Я должен быть полностью готов всё делать сам, даже если мне придётся теперь всю жизнь ходить в этом корсете… Я не хочу чтобы она знала, что я не смогу выступать только по этой причине — он лежал тяжело дыша, прикрыв глаза. — Давайте я Вам помогу встать.— Не надо, я сам должен это сделать… — он попытался повернуться, но видимо ему стало больно и он замер. Лина не могла смотреть на это. — Хённи, зачем это от меня скрывать? — Госпожа Лина, когда Вы пришли? — медсестра очень испугалась, что её сейчас будут ругать. — Я пришла к началу этого спектакля и вижу, что от меня пытаются скрыть очень важные моменты. Будьте добры, оставьте нас наедине. - Медсестра поклонилась и вышла. Сан Хён лежал вниз лицом. — Хённи давай я помогу тебе встать. Хённи — ответа не последовало. Она подсунула руку под его лицо. — Понятно. У тебя случилась истерика… — Она аккуратно попыталась перевернуть его. — Ну не упирайся, я ведь не чужой тебе человек. Давай вставать. — Нет, это слишком тяжело для тебя. Ты такая хрупкая, я сам встану.— Ты мне не доверяешь, Ли Сан Хён? — он повернулся к ней. — Лина я ничего не могу сам… А я должен… — Ты всё сделаешь сам, я только помогу. Я хочу тебе помочь мне это приятно. Приятно понимать что я могу быть тебе полезна — айдол протянул ей руки. Он действительно был довольно тяжёл для неё. К тому же она видела, что ему больно. — Что доставляет тебе такую боль? — Спина и корсет… Потом когда встану постепенно всё проходит — Лина присела рядом и начала расшнуровывать корсет. — Что ты делаешь?