Вчера утром Дан обнаружил вокруг палатки спящих белок, мышей и маленького дикого кабанчика. Каким-то магическим оказался звук, издаваемый довольным Зверем.
Сегодня Дан планировал не спать снова, не мог ещё полностью доверять Демону. Нужно было убедиться. Он дал себе обещание, что если эта ночь пройдет успешно, то тогда сможет поспать, как все люди.
Правда, смотря на него, Айен думала, что он не человек, а точно что сын маминой подруги, лучший во всём! Демона приручить? Нефиг делать. Не спать несколько суток подряд? Да легко! Всегда быть эффективным, точным и хладнокровным.
— Для этого я и поехал с вами, Госпожа, — отвечал бы на такие рассуждения Дан. Но его всё равно не спрашивали.
Раны от стрел всё ещё не зажили окончательно, но он делал себе перевязки так, чтобы друзья не видели этого, чтобы не подумали, что он делает это перед ними специально, ради их жалости. Тут, конечно уже нам нужно закатить глаза, и уверяю вас, Амелис тоже бы закатил, узнав о таких мотивах, но Дан такой Дан.
Заночевать пришлось за городом, чтобы в случае чего — не напугать жителей.
Отошли подальше от дороги, поставили палатку, подготовились. Айен требовала себе бодрящее зелье, что пил Дан, чтобы не спать. Но увы, её состояние было оценено как «не лучшее», внезапно проявился вывих ноги, видимо, прилетел из будущего. Так что лечебно-расслабляющий массаж вкупе с втёртым зельем для сна, усыпило Госпожу ещё до заката.
— Я вот что перед сном подумала… Было бы здорово бежать вслед за весной на север, и снова и снова смотреть как распускаются цветы абрикоса. А ночью, в запахах весны видеть во сне дорогого человека и улыбаться. И до тех пор, пока весна не закончиться на всей планете, находить её вновь и вновь во всех уголках Земли, а потом не спать двое суток, смотря, как океан обнимает песок, подслушать в шуме волн историю о том, как горизонт, навеки рассёкший небо и воду, мечтает стать горизонтом событий и видеть ночью сияющее мириадами звёзд. Небо, томясь без сна, мстительно и страстно мучается, словно бы сон страдает более меня, оттого, что я не смотрю его, а может даже ожидая, просто не существует, но непременно ждёт, потому что в этом ожидании есть самая большая нежность на свете. Я и сон даём возможность жить нам в материальном мире наяву, помимо того, что у нас уже есть своё пространство. Вот о чем я подумала. Сон, здравствуй.
Так мечтала Айен. Она любила мир снов и каждый раз, ложась спать, мечтала, что увидит или кого-то из своих, Жанин, Мальвину, Сержа… или Стражника… или Томейру…
«2473»- подумал Дан. Такое количество звёзд могут увидеть его острые глаза в этом полушарии с учётом погрешностей ландшафта.
Амелис со вздохом надел на себя мешковитые одежды и сел в углу, ждать.
Лекарь использовал особое медитативное дыхание, его ритмичные вдохи и выдохи успокаивали Амелиса, так что он оброс перьями незаметно для самого себя, перекочевав в мыслительный поток Демона с эмоцией «как хорошо».
А стало ему ещё более хорошо, когда в его лапу лёг пирожок с лимоном. Оказывается, пока обжоры сметали всё с тарелок, а Дан, по-уму откушавший питательное «блюдо для воинов» отлучился по нужде, то нужда его была вовсе не в стороне сортира, а в стороне кухни. Где он лично попросил повара за хорошие деньги испечь пирожков с лучшими лимонами, по западным традициям.
Демон громко замурчал. И продолжал мурчать даже во время еды. Где-то на задворках мыслительного процесса Амелис ощутил благодать. Дан боролся с мурчащей магией как мог, в ход шло всё: бодрящие зелья, иглы на акупунктурные точки, попытка решать сложные задачи.
На рассвете он уже совершенно измученный рухнул на пол со словами:
— Разбудите меня через три часа.
Амелис некоторое время никак не мог понять, как он сам-то не спит теперь? Днём он бодрый и здоровый как бык, а ночью он Демон, и тоже не дурён побуянить. Неужели ему спать больше не надо? Иногда он отрубался прямо на рассвете, уже в момент обратного превращения, на пару часов.
Айен проснулась, покосилась на Дана, криво лежащего посреди палатки на животе в позе трупа, обрисованного мелом, и вышла послушать птиц.
Кошмар не миновал её и этой ночью.
Она летала в небе, среди облаков. Пушистых, как сахарная вата, прохладных как плечи по утрам, если спать без одеяла. Солнце светило сквозь небесные клубни и было тааак хо-ро-шо!
Но тут она поняла, что летит к острову. Её притягивает к острову словно магнитом. Там оказалась тюрьма. В которую её поместили потому, что её предали друзья. Жанин и молчаливый Андрик. Они не могли, нет, не могли. И даже после допроса с физическими пытками Айен не могла ничего сказать, кроме как: «Выпустите меня отсюда. Из этого сна!».