— Кто это сделал? — строго спросила мама.
Все молчали, но Айен чувствовала себя виноватей других, и почему-то созналась.
Был такой период, когда Мастер, Слышащий Птиц был занят в Гроте по полгода. С таким раскладом дети могли его подзабыть. А как скучала жена! Полина считала дни, тосковала, и показывала девочкам из окна тропу, по которой должен вернуться отец, но дети начинали забывать, и как он выглядит, и что такое это «отец».
В одно суровое утро мама засияла, захлопотала и стало ясно: отец скоро. Ну как новый год или восьмое марта.
Космея и Айен прятались под кроватью, перебирали свои сокровища: гранёные бусинки и бисер, мохнатые кулоны из оленьей шерсти и клык медведя.
— Надо это спрятать получше, — серьёзно сказала Космея, — отец скоро.
Обе скорбно вздохнули. Им начало казаться, что это событие поменяет всё в их маленьких жизнях. Наступит «отец» и всё изменится.
И вот оно пришло.
Лохматое грязное чудище, хромой походкой качнулось в дверь. Мама плакала, обнимала, отправляла мыться, готовила еду и хлопотала, как будто родственник приехал. Позвала детей. Из ванной вышел мужчина. Айен даже побежала заглянуть в ванную, где там прячется чудище «отец», и как этот мужчина выжил в одной ванной с ним?
Но чудища больше никто не видел.
— Вылупился… — прошептала ей на ухо Космея, страшно вращая глазами.
В подтверждение этому мать вынесла из ванной грязные лохмотья и сложила их в огромный таз, кипятить с едким мылом.
— Может, его кожу можно использовать в хозяйстве? — задавались вопросами девочки.
Мужчина целовал детей в макушки, сажал к себе на колени. Это было неприятно и страшно. Космея будто бы начинала вспоминать его, но это не точно. Вот что случилось приятного, так это «паёк». Столько вкуснятины! Рыба сушёная в банках, зелёный горошек, сгущёнка, плитки шоколада, баночки с красной и чёрной икрой, пачки гречи и макарон, рыбных консервов ящик целый. А к ночи, уложив детей спать, мама ушла с этим человеком под ручку во тьму.
Айен как обычно притворилась, что спит, чтобы мама закрыла дверь, и поверила, что дети спят, а Ай сможет потом мечтать полночи и слушать тишину да ветер. Но до слуха донеслось, как закрывается дверь и как скрипит под сапогами снег.
В окно девочка увидела, как мамино пальто скрывается с НИМ.
— Мама нас бросила! — заревела Ай, разбудив сестру.
Личико Космеи вмиг стало серьёзным.
— Так, не ной. Она не бросила, она просто вышла погулять.
— Мама никогда не ходила гулять ночью!
Это показалось разумным. Космея задумалась.
— Правило Плавучего Причала: не бросать никого одного, помнишь? Я тебя не брошу! — она взяла за руку Ай.
Такие строгие дети, в темноте. Свет от уличного фонаря делал луч на полу, и казалось, что даже стало светлей.
— А что мы будем есть? — снова заплакала малышка.
Космея побежала куда-то в тёмный угол и вынесла круглые коробки с сушёной рыбой. Потом открыла холодильный ящик.
— Гляди! Сколько всего! Мама много наготовила, нам надолго хватит, а потом что-нибудь придумаем. Пойдем к соседям жить, к Лильке. Я знаю где мама хранит все припасы.
Холодильный ящик решили не закрывать, чтобы было светлей чистить рыбку. Глядя на спокойствие Космеи малышка Ай успокоилась. Плакать больше не хотелось.
«Раз Космея так уверена, значит всё будет хорошо».
Рано утром родители вернулись с гулянки, организованной главой их Грота, во имя окончания сложной работы над новыми Птицами Лорда, и нашли детей спящих на одной кровати, в обнимку с припасами рыбы.
Ну ведь точно не пропадут:)
Когда родилась Мара, то уже троим детям пришлось вспоминать «отца» из Грота. Как-то зимой выпало очень много снега, избы засыпало по верхушки крыш. Полина отпустила всех гулять, оставшись, наконец, дома абсолютно одна.
Жители посёлка расчистили проходы между домами, просто вырыв траншеи в снегу.
Одетые в кучу одёжек неповоротливые дети бросались в сугробы и рыли себе «детские» ходы.
Отец курил толстые офицерские сигары и глядел в небо.
— Мара пропала! — вдруг отрезвил его голос Космеи.
А потом все дружно лазили по детским траншеям, аккуратно расчищая их, чтобы ребёнка случайно не завалило снегом. Нашли. После чего Мару попросту посадили на санки, без права ползать, а старшие девочки встали на лыжи.