Нужно ведь собрать немного провизии, чтобы устроить обед в шалаше. К приезду Лорда ответственные сельские власти приготовили вкусняшек, словно на месяц снежной блокады. Лилька хищно глядела на жареные куриные ножки в огромной миске. Даниэль подготовил мешок. Туда сгрузили всю курицу, две банки неведомых детям «кабачков» и много-много красивых ярких фруктов. И с мешком по пересечённой местности дети бежали в Оленье чудо, подгоняемые страхом от содеянного. За ними по пятам бежал маленький лордский племянник.
— Стойте! Воры! Как вы посмели красть у Лорда! Я всё расскажу дяде! Вас всех утопят в ледяной воде Белого Моря! Да остановитесь же вы!
Но дети не останавливались, надеясь на то, что пацан отстанет.
— Вроде отстал, — выдохнула красная Лилька.
В шалаше было тесновато, но все поместились. Посередине поставили мешок с едой. Как же было вкусно! Особенно, когда без тарелок, руками, вытирая жир об одежду. Смеясь.
Грянул жуткий ливень. С молниями, с громом.
— Он же вряд ли сам вернулся в посёлок, — сказала Лилька после определённо напряжной тишины в шалаше.
Айен сделала огромные глаза и изготовилась плакать, представив, как лордский пацан вязнет в грязи и тонет, захлёбываясь в коричневой жиже.
— Я пойду, — сказал Дан непререкаемым тоном.
— И я тоже, — сказала Лилька, как самая старшая.
Космея и Ай оставались в шалаше «стеречь» еду от медведя.
Ноги вязли в глинистой почве. Дождь заслонял от них реальность. Пройдя часть пути дети услышали всхлипывания. Мальчишка стоял, обнимая сосну, жмурясь и рыча от страха.
Лилька с силой отняла его руки от дерева.
— Пойдём с нами в убежище.
В шалаш давно, несколько недель как, были принесены одеяла и сменная одежда. Локса раздели донага, вытерли, одели в сухие одежды и укутали в плед лилькиной бабушки. Вещи его выжали от воды и закрепили внутри шалаша наверху. Само строение не мокло, потому что его фундамнтом и внутренним слоем была супер тонкая прочная непромокаемая осиморская ткань, добытая Лилькой и Космеей при аресте легионерами пиратов прошлой зимой. Громкое урчание в животе заставило Локса покраснеть.
Дан протянул мальчишке куриную ногу из снова раскрытого мешка.
— Ешь.
Вот тут-то и выяснилось, кто из них самый голодный.
Ливень шёл всю ночь. Было принято решение ночевать в шалаше, ведь идти сейчас по лесу было очень опасно, тропа слишком мокрая, в глине действительно страшно было сгинуть.
Дети прижались друг к другу, укрылись одним огромным одеялом. Настало время страшилок.
— Когда папа вернулся из Грота, — начала Лилька, — он рассказал такую историю. Когда его сгрузили в воду внутри птицы, было очень темно. Он спрашивал в темноте: «ты слышишь меня, душа?» А она молчала, молчала, да потом как зашипит: «я тебя слышу, человек. Зачем тебе жизнь в этой железке?» «Кто ты, с кем я говорю?» «Я бестелесный дух, коих полным-полно в мире». «Ты разве не душа птицы?» «Нет, но я могу ею стать» папе было очень страшно, он думал, что должен пробудить птицу, а выходит, что он вселяет в механизм живую уже готовую чью-то душу! «Расскажи мне, человек, что есть хорошего в этом мире?» Тогда папа рассказал ей о цветах и пище, о жене и детях, тогда Янка уже родилась, поэтому и про неё тоже рассказал. «Ты хорошо рассказываешь, человек, я хочу увидеть такое счастье». Тогда птица оживала, и будто бы этого разговора и не было!
— Вселять чужие души? Это Шаманизм какой-то, ведь да? — шёпотом добавляла Космея, — тогда я вам расскажу, как однажды я встретила шамана. Я с мамой ходила на местный рыночек. А он шёл навстречу, неся на руках маленькую девочку. Это было после той страшной бури. Увидев меня он остановился, присел на корточки и подозвал меня по имени. Мама была рядом, она его не узнала. Тогда он сказал одними губами: «всё будет хорошо, мне просто нужен ночлег», и упал на землю. Девочку он держал крепко, я заметила, что у малышки были перебинтованы ножки. Тогда шамана разместили в гостевой комнате. Он тогда, оказывается, от голода рухнул. Не ел несколько дней. Всё девочке отдавал. Я видела у него ночью странное.
Все с испугом:
— Что?
— Кинжал с гравировкой Плавучего Причала. Такие кинжалы стали изготавливать только в этом году. А шамана я встретила задолго до этого! Он за один день наколдовал лекарство, вылечил свою дочь, а потом и всех остальных, кто заразился кровавыми язвами.
Даниэль, с сомнением:
— Почему ты решила, что он шаман?
— А потому, что у него куча всяких коробочек, бутылочек и трав было с собой. И он знал моё имя. И Айен тоже. Он играл по ночам на странном инструменте, то ли оргАн, то ли вУрган назывался. Он когда очухался, он напугал Ай, что бросился её обнимать, а потом извинялся, говорил, что по болезни, перепутал со своей девочкой. А та дикая такая была. Ночью у неё вырастали чёрные перья на руках и в голове, и она не признавала никого кроме своего папы, этого шамана. Вроде его звали Дьяни.