Однако не сделала она и двадцати шагов, как увидела на противоположной стороне улицы направляющегося ей навстречу мужчину, черты лица которого ясно различались в свете газового фонаря. Матушка Ласвелл мгновенно узнала его — этот тип с накладными бакенбардами, в парике и черном сюртуке скрывался в мастерской Нарбондо. Теперь он шел уверенно и смотрел прямо перед собой, как человек, задержавшийся в гостях за серьезной беседой и мечтающий поскорее добраться домой, при этом не привлекая к себе особого внимания.
Женщина еще раз скользнула взглядом по приятелю Нарбондо и внезапно вспомнила, что уже неоднократно видела его: незадолго до смерти Эдварда этот человек несколько раз навещал ее мужа в «Грядущем». Да-да, с той поры прошло немало лет, и маскировка была неплоха, но старый любитель вивисекции остался самим собой. И теперь у него появились тайные делишки с Нарбондо! После событий в резиденции доктора этот тип, несомненно, знал, кто она такая — а может, тоже вспомнил давно минувшие дни? Но заметил ли он ее сейчас? А если и заметил — как раз этой дорогой нужно идти на вокзал. «Взялся за гуж…» — подумала Матушка Ласвелл и, дождавшись, пока ее старый знакомый свернет за угол, пересекла улицу и зашагала за ним следом.
Наконец-то Мейбл Морнингстар снова ощутила себя почти полноценным человеческим существом. Проснулась она голодной — головная боль совершенно прошла — и спустилась в таверну, где с аппетитом съела миску перлового супа и пару добрых ломтей хлеба с сыром, прекрасно восстановивших ее силы.
За ужином ум и сердце Мейбл были обращены к подруге: она размышляла о печальном положении, в которое та попала, терзаемая противоречивыми чувствами да тем вихрем, в который ей самой пришлось окунуться. Мейбл так и не пришло в голову, чем она могла бы помочь. Она и вправду едва ли понимала мотивы и намерения Харриет Ласвелл. Редко когда ей доводилось ощущать сознание, столь ужасающе в себе неуверенное и в то же время полное решимости действовать.
Было уже поздно, когда Мейбл вернулась домой, прихватив из таверны недоеденный хлеб и сыр на завтрак. Проспав большую часть суток, снова ложиться в постель она не собиралась, а решила побаловать себя всецело заслуженным глотком французского коньяка. С бокалом предсказательница уселась в кресло для чтения, занимавшее самый освещенный угол комнаты. На столике рядом лежал томик «Нортенгерского аббатства», не самого любимого ею, однако определенно достойного прочтения романа мисс Остин. Впрочем, взявшись за книгу, Мейбл так и не смогла сосредоточиться на тексте.
Тогда она вновь принялась изучать испорченную настольную карту, в очередной раз дивясь длинной прорехе на пергаменте и вспоминая тот ужасный миг, когда все ее чувства подавила чья-то злая воля и она потеряла сознание. Затем Мейбл помолилась про себя за подругу: пусть Харриет выберется из этой передряги без потерь и горестей — или, по крайней мере, их окажется не больше, чем она сможет вынести.
Вдруг с лестницы донеслись шаги — мужские, судя по тяжелой поступи. Не задумываясь, Мейбл схватила нож для разрезания бумаги. В памяти предсказательницы внезапно всплыло медленно приближающееся лицо, не сводящее с нее пристального взгляда, и ужас пробрал ее с ног до головы.
Вопреки крайне неприятному окрасу охвативших ее эмоций, Мейбл не могла не поразиться необычайной яркости воспоминания. Шаги меж тем замерли возле двери, и воцарилась продолжительная тишина, в течение которой женщина успела полностью успокоиться. Страх оставил ее так же быстро, как и появился. Возможно, это кто-то совершенно незнакомый — в конце концов, к ней наведываются и клиенты. Она отложила ножик, почувствовав себя крайне глупо. Затем послышались нерешительный стук и шарканье ног.
Мейбл встала и отворила дверь, придержав ее носком туфли. На площадке, ломая в руках шапку, стоял высокий, болезненно тощий мужчина. Он нарочито отступил на два шага от двери, чтобы не нависать над ней.
— Меня зовут Билл Кракен, мэм, — заговорил он. — Мы с вами не знакомы, но я друг Матушки Ласвелл. Я приехал в Лондон, чтобы отвезти ее домой в Айлсфорд. К вам я зашел на случай, ежели она наведывалась к вам. Вы ведь вроде как подруги.