— Нисколько в этом не сомневаюсь. Наверняка ты обчистил и карманы мистера Карнахана, кем бы он ни был, — поэтому-то ты уже не в Йоркшире и удрал из Сент-Мэри-Ху посреди ночи. У тебя еще молоко на губах не обсохло, а ты мчишься к виселице, будто тебя сам черт подгоняет.
— Я всего лишь пытаюсь заработать себе на жизнь, сэр. Если вам будет угодно помочь мне, я был бы весьма признателен.
— Нет, не будет угодно. И советую тебе возвращаться домой, хоть в какую даль, пока тебе не набросили веревку на шею. Петля-то уже завязана, можешь не сомневаться. Лучше уповай на доброту своей матушки, потому как такой товар ты мало где в мире сыщешь, и уж точно не в «Тенистом доме», коли на то пошло.
— Моя матушка умерла, сэр, а отец сбежал, когда я еще совсем мальцом был, да так и не вернулся. Вообще-то он был пьяницей, сэр, так что я особо по нему и не скучаю. Я заботился о своем младшем брате, пока он не умер от желтой лихорадки, а было ему всего пять лет — почти как мальчонке, которого вы из кареты вынесли. Я потом на север подался, на сыроварне работал — там в основном стилтон делали, — а еще буфетчиком был на постоялом дворе «Звонок» на Северном тракте, и там мясницкому делу научился. Я могу вкалывать хоть целый день, сэр, неважно на какой работе. И я не стукач. Ни за что. Мне хотелось бы остаться здесь за стол и койку, даже платы не надо. Вы не пожалеете!..
Джордж молча смотрел на него, склонив голову набок, так что казалось, будто он изучает мальчишку краешком глаза. Его оценка, однако, весьма затянулась, и Финн даже начал беспокоиться, хорошо ли скрывала его чертова маска. На всякий случай он прикинул путь до деревьев, если придется давать стрекача. Но в конце концов Джордж, похоже, пришел к решению:
— У тебя имя-то есть?
— Ньюмен, сэр.
— Ньюмен? Это же фамилия, а имя?
— Да меня всегда Ньюменом и звали, ваша милость. Это плохо?
— Для кого как, — пожал плечами Джордж. — Когда ты был в Лондоне в последний раз?
— Давно уже. Может, с полгода назад.
— Значит, позже туда не наведывался?
— Нет, сэр.
— Точно?
— Да, сэр.
Джордж снова молча уставился на парнишку. Ночную тишину нарушало лишь поразительно печальное пение какой-то лесной птицы. «Он знает», — с ужасом подумал Финн и снова покосился в сторону деревьев. Вдруг, к его удивлению, головорез кивнул.
— Конюшня за корчмой, Ньюмен, возле домика доктора, на чьем экипаже ты зайцем приехал. Не путайся у него под ногами. Всякие бессмысленные разговоры не про него, и уж точно не с мальчишками вроде тебя. Доктор считает вас никчемными — и вполне может статься, что он прав. Предупреждаю тебя ради твоего же блага: и близко не подходи к доктору. Как почистишь лошадей и поставишь их в стойло, найдешь меня на кухне. Если меня там не будет, спроси Джорджа. Посмотрим, чего ты стоишь и является ли вранье одним из твоих талантов. А теперь брысь отсюда.
— Да, сэр, — отозвался Финн, не мешкая взобрался на кучерское сиденье, взялся за вожжи и направил лошадей за постоялый двор — именно туда ушел недавно Нарбондо. Встречаться с доктором парнишка и сам остерегался, поскольку тот мог запомнить юного собеседника, не пожелавшего прокатиться в его повозке две ночи назад в Айлсфорде. И Джордж, похоже, все-таки узнал его — тогда, на Ангельской аллее, он мог обратить внимание, скажем, на выпендрежный сюртук Финна или на его ботинки. Но если этот головорез обо всем догадался, что же он тогда затеял?
Домик Нарбондо представлял собой убогую однокомнатную лачугу, сооруженную из выловленных из залива бревен и досок. Окно было поднято, а ставни открыты, так что забраться внутрь не представляло сложности, вот только необходимости в этом Финн не видел, раз Эдди находится в другом месте. Рядом с домиком обнаружилась и конюшня, а на задах обоих строений бежала речка, которая чуть поодаль вращала колесо мельницы.
Финн распряг лошадей, накормил и напоил их, почистил, после чего, вытащив из стойл навоз и настелив свежей соломы, счел свой долг выполненным. Задув фонари, он вышел во двор и обнаружил, что уже занимается утро. Еще раз осмотревшись и прикинув маршрут возможного бегства, парнишка зашел в открытую дверь трактира. Джордж, как и обещал, оказался на кухне. В просторном помещении, на удивление чистом и прибранном, глазам Финна предстали кирпичные печи с чугунными вставками и развешанные на стенах и потолке разнообразные доски для резки и разделки, котелки и сковородки, а также окорока и травы. Через круглые плашки длинного окна пробивались первые лучи солнца.
— В конюшне полный порядок, — отрапортовал Финн, взял длинный нож и опробовал лезвие. — Я наточу этот ножичек, коли вы не против, да нарежу грудинку, если ее будут подавать.