По улице пробегают люди, весь город бурлит.
— Где эти трусливые свиньи? — слышу я крик какого-то человека. — Мы больше не будем с этим мириться!
Я удивлённо моргаю. Его сопровождает Воин?
— Ника! — Эндрю сжимает мою руку. — Ты должна вернуться домой, слышишь! Нам нужны данные с компьютера. Раз твоего отца сейчас всё равно нет дома…
Да, вообще-то неплохая идея, может, я встречусь с ним. Тогда он убьёт и меня тоже. Надеюсь, это будет так же быстро, как в случае с Айсом. Казалось, он умер мгновенно и не испытывал боли, в то время как меня боль истязала, как мучитель, который доводит свою жертву до грани, но позволяет ей жить только для того, чтобы она пережила ещё большую агонию.
Нет, Вероника, хватит тонуть в жалости к себе! Жизнь продолжается, она всегда так или иначе продолжается, и у тебя есть жизни, которые нужно спасти! Я должна убить отца, в конце концов — он снова украл то, что я любила. Сначала он прогнал маму, теперь убил Айса. Пора бороться. Пора перестать мириться со всем!
Я выпрямляю спину и поднимаю голову.
— Что будет с Айсом?
— Его, как и положено, сожгут.
Ещё один укол в моё сердце.
— Могу я увидеть его ещё раз?
Воин, кажется, его зовут Дин, подходит к нам:
— Его увезли. У нас тоже нет больше времени, надо воспользоваться всеобщим беспорядком.
Да, мне нужно смотреть в будущее. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы положить этому конец. В Уайт-Сити и за его пределами, в Резуре, есть люди, у которых ещё есть жизнь. Есть дети и любимые. Люди, которые счастливы. Я буду бороться за их будущее.
Глава 11. Новая эра
Эндрю провожает меня через парк к высотке, где мы с отцом живём. Когда я смотрю на множество этажей стеклянного здания, тошнота снова усиливается.
Эндрю стоит со мной за деревом на краю парка и смотрит через улицу на главный вход. Я узнаю швейцара в его бордовом мундире. Пожилой мужчина стоит за стеклянной дверью и смотрит наружу, перед ним взад-вперёд бегают возбуждённые люди.
Я прислоняюсь к стволу и вглядываюсь в крону. Раньше я любила этот парк и гуляла здесь почти каждый день, но теперь крохотное зелёное пятно — всего лишь копия того, что меня ждёт за куполом. Там свобода, голубое небо, звёзды. Увижу ли я всё это снова?
— Мы встретимся снова, Эндрю?
Я протягиваю руку и провожу рукой по его щеке. Он выглядит напряжённым. Хотя он лишь немного старше меня, жизнь уже наложила отпечаток на его лицо. Морщинки, играющие вокруг глаз и выгравированные на лбу, рассказывают свои истории. Даже если моя любовь навсегда — Айс, я не хочу терять Эндрю как друга. Он значит для меня больше всех, кто у меня остался, сразу за ним Мираджа. Наравне с мамой и сестрой, конечно, но я не хочу сейчас о них думать. Или, вообще-то, я должна думать о них, чтобы оставаться сильной. Мама умерла бы от горя, если бы со мной что-то случилось. Она и без того будет за меня бояться, если отец расскажет ей, что меня похитили.
Эндрю прижимает мои пальцы к своей щеке:
— Конечно, мы ещё встретимся, Ника. Мы будем управлять городом вместе, бок о бок, когда всё это закончится. Мы добьёмся большего успеха, чем наши родители.
Улыбаясь, я смахиваю слезу и протягиваю ему пистолет.
— Ты всегда был идеалистом.
— Реалистом, — с усмешкой отвечает он.
Я обнимаю его, желая увидеть его снова в ближайшее время.
— Я очень боюсь.
Он целует меня в щёку и шепчет мне на ухо:
— Я знаю. Но тебе не стоит. Ты не одна.
— Что ты имеешь в виду? — шепчу я ему в шею.
— Всё будет хорошо, по крайней мере, для тебя. Просто поверь мне.
Кажется, он хочет сказать что-то ещё, но затем поспешно отводит взгляд.
Вздохнув, я пробегаю пальцами по его волосам, прежде чем отпустить его и пробормотать:
— Я же говорю, идеалист.
Через три минуты я стучу в стеклянную дверь небоскрёба.
Швейцар качает головой и говорит по переговорному устройству:
— Я не могу впустить никого, кто здесь не живёт.
— Но я живу здесь!
Я убираю волосы с лица.
Глаза старика расширяются:
— Мисс Мурано! — Он немедленно открывает дверь и поспешно запирает её за мной. — Вы живы?! Я думал, вас похитили?
В вестибюле стоит мёртвая тишина, никого нет, но я прикладываю палец к губам:
— Тсс, никто не должен знать, что я вернулась.
Швейцар поспешно кивает.
— С вами всё в порядке? Повстанцы что-то сделали с вами?
— Я в порядке, но сейчас не могу говорить, мне нужно увидеться с отцом. Он здесь?