Остановившись у кровати, Василиос провёл холодными пальцами по губам Лео, и тот в миг перестал дышать. Лео изумился мягкости прикосновения — вампир мог быть нежным. Невероятно.
— В жизни мне всегда не хватало света, лучей тёплого солнца. А в день, когда я тебя увидел, показалось, что храм будто осветился изнутри. Я желал заполучить твой свет и тьму Аласдэра.
— Жадный, — выдал Лео, вспомнив слова Василиоса. — Ты такой же жадный, как и я.
Василиос приблизил губы к уху Лео, и тому показалось, что у него сейчас подогнуться колени.
— Нет. Я гораздо жаднее.
Василиос провёл языком по ушной раковине, и Лео жалобно застонал.
— Видишь ли, я считаю, что ты не просто человек, в чьих жилах течёт моя кровь. Я думаю…
— Что? — спросил Лео хрипло.
— Я думаю, пришло время всё выяснить.
И Василиос сделал то, чего никогда не делал: прижался губами к губам человека.
Почувствовав боль, которая молнией пронзила голову так, что мир рассыпался на осколки, Лео вцепился в пиджак вампира. Появилось воспоминание. Не его. Лео понял: Василиос втиснул в сознание видение давних-давних дней…
Древний Рим
300 г до н. э.
Согнувшись пополам, Лео сжал руками голову и поморщился. Боль была невыносимой. Чёрт, Лео ощутил всю мощь Василиоса, когда воспоминание с силой озарило подсознание.
Лео прищурился, вглядываясь в окружающие его тени, почувствовал резкий влажный запах земли и попытался разглядеть то, что хотел показать Василиос. Леонид находился в пещере, по каменной стене которой слабой струйкой стекала вода и капля за каплей падала в лужу.
Вот тут Лео их и увидел. Две фигуры стояли лицом друг к другу в длинных шерстяных одеяниях, собранных на плечах складками.
— Василиос, послушай меня. Тебе нельзя выходить днём. Я говорил это много раз, но ты всё равно не слушаешь. Хочешь погибнуть?
Лео подошёл ближе. Он был восхищён: кто-то осмеливался так разговаривать с Василиосом.
— Может, и хочу, — ответил Василиос, вздёрнув голову и упрямо выставив угловатый подбородок.
— Нет, не хочешь. Среди тех, кого я знаю, ты больше всех дорожишь своей жизнью. Именно поэтому ты подошёл мне идеально. Ты сделаешь всё, чтобы наверняка выжить.
Лео обошёл двух мужчин и взглянул на того, кто стоял лицом к Василиосу, но не узнал. Его не было ни во снах Лео, ни в видениях Аласдэра.
— Даже не знаю, зачем утруждаю себя. С первыми лучами солнца ты всё равно меня проигнорируешь. Солнце… оно убьёт тебя, просто поверь на слово.
— Почему? Почему оно для нас вредно? Почему не говоришь?
Незнакомец уставился себе под ноги и через несколько секунд снова посмотрел на Василиоса.
— Тебе ещё рано знать.
Василиос приблизился и взял его ладони.
— Почему не скажешь? Ты же говорил, что то, что мы есть, — это дар. И это правда. Я стал как никогда быстрее, сильнее, осознаннее…
— Да. Но у всего есть своя цена… — ответил мужчина, и его голос стих.
— Если это дано в дар, почему за него нужно платить?
«Потому что это не дар, —подумал Лео. — И никогда им не был. Это проклятие. Мужчина солгал».
Лео вспомнил записи, на которые наткнулся во время исследования мифов. Священные книги из Дельфы, сказание о мужчине Амброджо, которого прокляли греческие боги Аполлон, Артемида и Аид.
Аполлон… бог солнца.
При появлении этой тревожной мысли воспоминание исчезло, и Василиос отстранился.
— И вправду, тревожно.
В висках запульсировало. Чтобы не упасть, Лео положил руку на грудь Василиоса.
— Я не… — начал он.
Василиос рассмеялся так, что его крепкое тело задрожало.
— О, я знаю, что ты не он. Но каким-то образом вы связаны. В воспоминаниях Аласдэра я видел, какой обжигающей была твоя кровь. Вполне вероятно, что она также подействует на всех нас, будто ты само солнце. Свет, который я видел в тот день в храме вместе с Аласдэром, стал для меня путеводной звездой. А твоё необъяснимое сходство — последний кусочек этой изумительной маленькой тайны.
Лео от удивления распахнул глаза. Он не совсем понимал, о чём говорил Василиос.
— Не пугайся, agóri, но проклятие, о котором ты читал… Полагаю, тебя с твоими маленькими друзьями, запертыми сейчас в Судебном зале, послали сюда его сломать, проклятие. И единственный способ сделать это — убить нас всех. Тебе же так велели? Ты сам себе признался.