Их тяга к человеку была сильнее простого любопытства, и Лео надеялся, что в будущем это приведёт к уважению и обожанию. Именно такие чувства он всегда желал получить от того, кого любит. Но реально ли что-то подобное? Любовь? Когда речь идёт не про одного любовника. Их же двое.
Лео сгоряча вручил себя мужчинам в обмен на собственную жизнь. «И да, — признало его одинокое внутреннее «я», — восхитительно быть объектом их страсти».
Но как любить кого-то или что-то такое, как вампиры? Более важный вопрос: способен ли он любить их и не погибнуть?
Аласдэр нашёл Василиоса в ту же секунду, как покинул Лео. Старейшина находился в не самом привычном месте. До недавних пор он его почти не посещал.
Аласдэр переместился в пустой коридор, где обычно проходил Показ. Одетый в новую рубашку, Василиос стоял, прислонившись спиной к стене, скрестив ноги и засунув руки в карманы. Выглядел он… печально.
Аласдэр подошёл ближе и замер в ожидании. Младший вампир хорошо знал Василиоса и понимал, что тот заговорит лишь тогда, когда будет готов и ни секундой раньше.
Завораживающие глаза Василиоса оглядели Аласдэра с ног до головы. Их взгляды встретились, и старейшина задал поразительный вопрос:
— Мне интересно, правильно ли я поступил сегодня?
Аласдэр не знал, что ответить. Василиос всегда был настолько уверен в себе. Никогда не сомневался.
— Мы играем с чем-то опасным, agóri. Красивым, но очень опасным.
Аласдэр понимал, что господин имеет в виду Лео. Ни о ком другом не могло идти речи. Аласдэр подступил ближе и спросил шёпотом:
— О чём ты умалчиваешь? Что произошло в моё отсутствие?
Василиос оттолкнулся от стены и обхватил ладонями лицо Аласдэра.
— Ничего страшного, уверяю. — Он легко поцеловал Аласдэра в губы и отстранился, опустив руки. — Ты уже знаешь, я видел его прежде. Я говорил, что Леонид выглядит знакомо.
— Да. Ты упоминал, что это случилось ночью в храме. И Лео тоже видел тебя. Как это вообще возможно?
Василиос вновь откинулся на стену.
— Хм. Вопрос на миллион долларов.
— Хорошо, что я знаю, где достать миллион долларов.
Василиос хищно ухмыльнулся, и Аласдэру захотелось обнажиться для него. Но старейшина посерьёзнел.
— Я скомпрометировал нас, Аласдэр? Напоил его своей кровью. Привязал к нам. И понимаю, что сделал это не только для того, чтобы объединить его жизнь с нашими. А если я подверг нас большей опасности? Или наших собратьев? — От тяжести вопроса Аласдэр потерял дар речи. — И всё ради моего желания? Знаю, я эгоистичен. Ничего нового. Но…
— В его присутствии сложно думать о чём-то ином, да? — Как только слова сорвались с губ, Аласдэру захотелось взять их назад. Но он почувствовал себя не таким глупым, заметив в глазах господина согласие. Тот тоже ощущал притяжение.
— Да. И я продолжаю задаваться вопросом: почему? Леонид — смертный и наш враг. И всё же с момента, как увидел…
— Ты жаждешь его, — проговорил Аласдэр с пониманием, прижимаясь к Василиосу. Он положил ладони на стену по бокам от головы господина и коснулся губами его шее. — У меня так же. Я пытался бороться. Как и ты, пробовал убить его. Но даже зная, что нельзя, ты хочешь его заполучить. Хочешь кормиться его кровью. Трахать его.
— Да. — Василиос вздохнул и потянулся рукой к пуговице на штанах Аласдэра.
Член младшего вампира затвердел в предвкушении. Но вместо того, чтобы раздеться, Аласдэр сказал:
— Лео хочет, чтобы мы подождали.
Василиос повернул голову, их носы соприкоснулись. Аласдэр вопросительно приподнял бровь.
— Я не жду.
Аласдэр запустил руку в брюки Василиоса и, и сжав член, спросил:
— Правда?
Василиос зажмурился.
— Я уже говорил, человек опасен.
Аласдэр отошёл.
— Об этом мне известно.
Разочарованно выругавшись, Василиос оглядел широкое пространство Показа.
— То, чего он хочет… Я не буду делать это здесь.
Аласдэр ждал продолжения.
— Впервые случится что-то настолько грандиозное. Я не стану представлять его логову столь буднично. Я первый старейшина, древнейший из нас, а ты мой первообращённый, и Леонид будет принадлежать нам. Это произойдёт в Зале. И, Аласдэр?
— Да, Василиос?
— Хочу, чтобы все знали: если кто-то прикоснётся к нему без разрешения, не важно по какой причине, то умрёт быстрее, чем успеет начать извиняться.