На первом курсе дедушка пожертвовал «Астону» десять миллионов долларов от имени Бриджит, попросив использовать их на ремонт библиотеки. Бриджит любила книги, а дедушка любил Бриджит.
Замечательная. Любящая. Прекрасная Бриджит.
У нее не было ни их имени, ни их крови, но она была ярким пятном в семье Кларенсов. Ничего не изменилось с тех пор, как ее не стало. В сердце Айви была пустота. И Эдвина тоже. А их дедушка превратился в жалкого ублюдка.
У Элтона Кларенса были все деньги в мире, но он был беспомощен, когда она заболела. Они все были беспомощны, вынужденные наблюдать, как рак лишает Бриджит света.
Эдвин поднимался на третий этаж библиотеки, чтобы вспомнить Бриджит. Только не Айви. Она ходила на занятия только в случае необходимости. В основном она брала свои книги из частной коллекции исторического факультета. Именно там, погруженная в страницы потрепанного текста, Айви вспоминала Бриджит. Бабушка ее сердца. Человек, который научил ее радости убегать от реальности, погружаясь в историю.
Бриджит также была тем человеком, который проявил твердость во время последнего собрания семьи Кларенс в зале ожидания больницы. Бриджит ни секунды не теряла надежды, пока врачи не констатировали смерть.
— Хотела бы я, чтобы Бриджит была здесь, — прошептала Айви.
— Я тоже, — голос Эдвина был хриплым.
— Я ненавижу находиться здесь. — У нее задрожал подбородок. — Это слишком знакомо.
Эдвин потянулся к ее руке и крепко сжал ее.
— Я знаю.
Ее мышцы начали подрагивать. Дрожь зародилась в кончиках ее пальцев и поползла вверх по рукам, прежде чем спуститься по позвоночнику к ногам.
Внешне она стояла совершенно неподвижно. Ее рука неподвижно лежала в руке Эдвина. Но дрожь поселилась у нее под кожей, ползая, как насекомые, по венам.
Айви вырвала свою руку из хватки Эдвина, ей нужно было убраться к чертовой матери из этой комнаты ожидания. Она развернулась, готовая бежать куда угодно, затем замерла. В комнату вошел доктор Чен.
Мама и папа вскочили со своих мест, их руки все еще были сжаты вместе, когда доктор кивнул в знак приветствия.
— Как он? — спросил папа.
— Состояние стабильное, — сказал доктор Чен. — Мне особо нечего сообщить, кроме того, что его состояние стабильно. И прямо сейчас это хорошая новость. Мы собираемся дать ему больше времени, а затем провести повторную оценку сегодня днем. Но мы на правильном пути. Ему стало значительно лучше со вчерашнего вечера. У него сильное тело. Нам просто нужно помочь ему зажить.
Воздух вырвался из легких Эдвина. Папины плечи расслабились, и напряжение на мамином лице спало.
Это был облегчение. Так почему же Айви все еще дрожала?
— Спасибо вам, доктор Чен. — Папа пожал хирургу руку.
Как только доктор ушел, мама достала из кармана свой телефон.
— Мы должны рассказать людям, что происходит. Мои родители ждут новостей. Как и твои.
Папа накрыл ее руку своей.
— Я сделаю это. Тебе нужно отдохнуть. Я могу остаться здесь, а тебе следует пойти…
— Нет, Дэвид. Я не могу вернуться домой. — Она покачала головой. — Я не пойду домой.
— Хорошо. — Он поцеловал ее в лоб. — Мы оба останемся.
— Я принесу кофе, — тон Эдвина говорил о том, что он тоже останется.
Айви должна была тоже хотеть остаться. Чтобы быть поближе к своей семье, пока они ждут. Вот только нервная энергия рвалась на свободу. Дрожь высвобождала ее. Ей хотелось покинуть эту комнату ожидания и никогда не оглядываться назад.
Бежать. Бежать. Бежать.
Это отдавалось в ее голове с каждым гулким ударом сердца.
Что, черт возьми, с ней не так? Прошлой ночью она себя так не чувствовала. Почему именно сейчас?
Может быть, тяжесть всего этого становилась слишком велика. Несчастный случай с Зейном. Больница.
Она чуть не потеряла своего брата в автокатастрофе.
Это было совершенно не похоже на то, что случилось с Кристофером.
И одновременно слишком похоже.
— Я, эм… — Пульс Айви участился. У нее закружилась голова. Стены медленно надвигались, запирая ее в этом пространстве. — Мне нужно пройтись или что-то в этом роде.
— Пойдем в кафетерий, — предложил Эдвин с грустной улыбкой. Мог ли он видеть, как в ней нарастает паника? Мог ли он почувствовать ее дрожь?
— Воздух. — Она втянула воздух через ноздри. — Мне нужно подышать свежим воздухом. Элора. Не мог бы ты…
— Я проверю, как она.
Не сказав больше ни слова, Айви вылетела из комнаты. Она выбежала в коридор, перепрыгивая через каждые три ступеньки, не сводя глаз с лифта впереди. Она была уже почти там, еще несколько шагов, и она смогла бы сбежать, когда воздух наполнился звоном, и двери лифта открылись.
И вышел Тейт.
Сердце Айви упало. Ее колени подогнулись.
— Ого. — Он подхватил ее прежде, чем она успела упасть, притягивая к своей груди. — Это Зейн?
Она покачала головой, впиваясь кончиками пальцев в его руки и прижимаясь к нему.
— Нет. Он стабилен.
— Спасибо, черт возьми. — Он прижал ее крепче, прижавшись губами к ее волосам. — Я приехал, как только узнал.
— Как? — Айви вдохнула его запах, молясь, чтобы этот пряный аромат заставил ее перестать дрожать. Этого не произошло.
— Эдвин. Написал мне около тридцати минут назад. — Тейт взял ее за подбородок, изучая ее лицо. — Ты дрожишь.
Она кивнула.
— Я не могу остановиться.
— Пошли. — Он потянулся за спину и нажал кнопку вызова лифта. Двери мгновенно распахнулись, и он втянул ее внутрь, не ослабляя хватки.
Ей не нужно было говорить ему, что ей нужно. Он повел ее на первый этаж и через двойную дверь вывел на утреннюю прохладу, где холодный воздух обжигал ей ноздри.
Свежий воздух должен был подействовать. Дрожь должна была прекратиться. Но она все еще лезла из кожи вон.
Много лет назад психотерапевт посоветовал ей следить за приступами паники. Был ли это он?
— Я не могу… — Она покачала головой, вырываясь из объятий Тейта и спеша вниз по тротуару.
У нее кружилась голова. Она чувствовала себя пьяной. Мимо прошла медсестра в нежно-голубом халате, окинув ее оценивающим взглядом, но Айви продолжала идти, пока не добралась до пешеходного перехода.
Прежде чем она успела ступить на дорогу, рука Тейта обхватила ее, потянув влево. Его широкие шаги заставили ее перейти на бег трусцой, но в ней было достаточно беспокойства, чтобы пробежать марафон.
Тейт не сказал ни слова, пока вел ее к своему «Лэнд Роверу» на стоянке для посетителей. Он достал ключи из кармана джинсов и, щелкнув замками, распахнул заднюю дверь.
Айви нырнула внутрь, скользнув по кожаным сиденьям.
Он сел рядом с ней, закрывая их изнутри. Затем он положил руку ей на затылок, прижимая ее голову к коленям.
— Дыши.
Воздух обжигал, когда она с силой втягивала его в легкие, расширяя их до предела. Она задержала его, считая секунды. И досчитав до пятнадцати, она выдохнула.
— Еще раз, — приказал Тейт.
На этот раз она досчитала до двадцати.
Только на третьем вдохе, когда она досчитала до двадцати трех, в голове у нее начало проясняться. Головокружение прекратилось.
Но дрожь. Эта чертова дрожь.
Она протянула к нему дрожащие руки. В комнате ожидания ей удавалось сдерживать ее. Теперь она вырвалась наружу, и Айви не была уверена, как засунуть ее обратно.
— Я ненавижу больницы, — прошептала она. — Как я, по-твоему, должна туда вернуться?
— Я пойду с тобой. — Рука Тейта поглаживала ее вверх и вниз по спине, пока она смотрела на свои руки.
Она сжала их в кулаки. Расслабила. Снова сжала. Они все еще дрожали.
— Боже.
— Поговори со мной.
Как она должна была это объяснить? Это был не просто страх за жизнь ее брата. Это были воспоминания. Это была та чертова комната ожидания. Это было повторное переживание опустошения, когда врач пришел с плохими новостями вместо хороших.