— Это твой выбор. Твои проблемы. Так что не перекладывай на меня свою ссору с папой, ладно?
Она поссорилась с их отцом? Кассии не нравилось, что она подслушивает разговор, который явно должен был быть приватным. Вмешательство в семейную драму Кларенсов привело бы только к катастрофе, поэтому она попыталась отодвинуться на дюйм, проскользнуть за угол, но в тот момент, когда она подняла ногу, взгляд Эдвина метнулся в ее сторону.
— Мне жаль, — одними губами произнесла она.
Он закрыл глаза и ущипнул себя за переносицу, как будто точно знал, что сейчас произойдет.
Айви проследила за его взглядом, повернулась и увидела Кассию — одна нога в воздухе, на лице извиняющаяся улыбка.
Дерьмо.
— Я не хотел подслушивать. Я просто…
— Подслушивать? — Губы Айви скривились. — Жалкая. Ты жалкая.
Кассия поморщилась.
— Айви. — Эдвин провел рукой по волосам, но если Кассия надеялась, что он встанет на ее защиту, то все, что она получила, был осуждающий тон.
Это задело сильнее, чем оскорбление Айви.
— Как скажешь. — Тряхнув золотистыми волосами, Айви поднялась по лестнице, ее каблуки подчеркивали каждый шаг. Ее топот затих в коридоре. Затем дверь хлопнула так громко, что содрогнулись бы стены любого другого дома.
— Черт. — Эдвин вздохнул, стиснув зубы.
— Я не хотела подслушивать. — Кассия подошла ближе, подняв руки. — Я как раз выходила из кухни.
— Все в нормально, — пробормотал Эдвин, но ей не показалось, что все было нормально.
— Ты в порядке?
— Нет, я, блять, не в порядке, — рявкнул он, заставив ее резко остановиться. Затем он повернулся и направился к двери, рывком распахнул ее и вышел в ночь.
Кассия стояла в фойе, примерзнув к блестящему мраморному полу.
В течение десяти дней она скучала по Эдвину. В течение десяти дней она беспокоилась о нем.
Очевидно, это чувство было односторонним.
Ее руки были сжаты в кулаки, когда она поднималась по лестнице. Она хлопнула дверью своей спальни, надеясь, что Айви услышит это в своем крыле. Затем Кассия подошла к своему столику, надела наушники и включила музыку на полную громкость, пока она не перекрыла все остальные звуки.
Она отбросила заметки, которые просматривала сегодня утром с лекции на прошлой неделе. Она ни за что не смогла бы сосредоточиться на учебе. Поэтому вместо этого она приподнялась на цыпочки, подняв руки над головой, и сделала вращение.
Движение было грациозным, хотя и слегка сбивчивым, совсем как в прошлый раз, когда она танцевала по комнате. Музыка зазвучала у нее в ушах, и когда она закружилась во второй раз, то вложила свои эмоции в это движение. Разочарование струилось с кончиков ее пальцев. Раздражение исходило от ее вытянутых пальцев на ногах.
Движения были плавными, но с несбалансированным оттенком гнева. Кассия танцевала, чтобы унять боль. Она танцевала, чтобы не закричать.
Она вложила свое израненное сердце в свои мышцы. К тому времени, как закончилась первая песня, ее тело согрелось, а на висках выступили капельки пота. Она включила следующую песню, за ней следующую, пока ее легкие не начали гореть, а в голове не прояснилось. Когда песня снова сменилась, она выдернула наушники и опустилась на пятки.
Положив руки на колени, она закрыла глаза.
— Я не жалкая.
Кассия Коллинз была кем угодно. Она была одинокой. Она была печальной. Но она никогда больше не будет жалкой.
— Нет, не жалкая, — глубокий голос разнесся по комнате.
— Господи. — Кассия ахнула. Эдвин стоял, прислонившись к дверному косяку. — Тебя не учили стучать?
— Я стучал. — Он вошел в комнату, закрыв за собой дверь. — Ты не ответила, когда я постучал, но я услышал твои шаги. Я не знал, что ты танцовщица.
Ее губы сжались в тонкую линию, когда она скрестила руки на груди.
— Ты потрясающая, рыжик.
Она пожала плечами.
— Это просто хобби.
Эдвин медленными шагами пересек комнату. Как хищник.
— Ты не жалкая.
— Нет, я не жалкая. — Кассия вздернула подбородок, когда он встал перед ней.
— Я должен был заступиться за тебя.
— Да, должен был.
Эдвин вздохнул.
— Прости.
Она заставила его встать перед ней, его глаза умоляли несколько долгих мгновений, прежде чем она даровала ему ответ.
— Ты прощен.
Может быть, она слишком легко прощала не только Эдвина, но и всех остальных. Обычно все, что требовалось — это честное извинение и правда.
Насколько другим был бы ее День благодарения, если бы отец просто принес ей извинения? Если бы он доверил ей свою правду вместо того, чтобы скрывать ее?
Прежде чем она смогла позволить себе следовать этому ходу мыслей, рука Эдвина обхватила ее за спину, и он притянул ее к своей груди. Его нос зарылся в ее волосы, втягивая аромат шампуня.
— Я скучал по этому запаху. Клубника и ваниль.
Она обвила руками его талию, готовая уткнуться в его твердую грудь, но он отпустил ее слишком рано, подойдя к креслу с откидной спинкой и плюхнувшись на сиденье.
— Ты ведь не рассказал Айви о нас, не так ли? — спросила Кассия.
— Разве это не то, чего ты хотела?
— Да. — Нет. Мысль о том, что это его тайна, задела за живое. Лишило ее энергии.
После долгих месяцев секретов она теряла силы держать их взаперти за железной решеткой, которая трещала по швам. Добавление еще одного просто могло привести к тому, что все они выплеснутся наружу.
— Что случилось с Айви? — спросила она.
— Драма, — пробормотал он. — Какая-то ссора с папой из-за работы, которую она хотела получить, а он позаботился о том, чтобы этого никогда не случилось. Мне жаль, что ее День благодарения был испорчен, но в то же время и нет. Она знала, что получит, когда отправилась туда. Мама и папа почти забыли, что их сын в больнице. Пока Зейн лежит в постели, они устроили чертову вечеринку с ужином
— Мне жаль.
Он отмахнулся от нее.
— Не надо меня жалеть. Я не ходил.
Значит, он тоже пропустил свой День благодарения?
— Франсэс приготовила целый обед. В холодильнике полно еды.
— Нет, я поел. Я отнес ужин Зейну.
— Это было мило с твоей стороны. — Ее сердце растаяло. Будучи единственным ребенком в семье, Кассия могла только мечтать о такой преданности. Непоколебимая любовь брата. — Ты хочешь остаться ненадолго?
— Не могу. — Эдвин наклонился вперед, уперев руки в бедра. Она никогда не видела его таким, измученным и отстраненным.
Она сделала шаг, готовая заключить его в объятия, но он в мгновение ока встал.
— Скоро увидимся, хорошо?
— О. — Она моргнула, когда он прошел мимо нее, даже не взглянув. — Э-э, конечно. — Когда?
Она не позволила себе спросить. Это было то, о чем она не смогла бы спросить и Джоша. Он бы назвал ее прилипчивой. Поэтому она проглотила вопрос, когда Эдвин вышел за дверь, не сказав больше ни слова.
Кассия стояла неподвижно, едва дыша, ожидая, пока звук открывающейся и закрывающейся входной двери не донесся наверх. Затем она побрела к своей кровати, плюхнулась на ее край и потерла, болезненно сжавшуюся грудь.
Он использовал ее, когда это было удобно. И расстался с ней.
Слова Майкла промелькнули у нее в голове. Он предупредил ее, чтобы она была осторожна, что Эдвин оставил его кузину с разбитым сердцем. Но слушала ли Кассия? Нет.
— И не собираюсь начинать сейчас. — Она расправила плечи и села прямо.
Беспокоиться было не о чем. У Эдвина много чего произошло, и после изнурительных десяти дней ему позволительно быть в плохом настроении.
Он ведь пришел сюда, не так ли? Он держал ее. Сказал ей, что скучает по запаху ее волос.
— Все в порядке, — сказала она себе. Все было прекрасно.
За исключением того, что у нее было неприятное ощущение в животе, и это не имело никакого отношения к еде Франсэс.
Глава 35
— Ты больна? — прошипела Джоанна Мальдонадо.