И он, расплатившись с Норахом, старым лодочником из голуэйской бухты, перенёсся на пустынный Аран, острова, покрытые пеплом.
Килроман, небольшой увядающий городок, ставший символом зла и проклятия, с нетерпением ждал почтенного гостя! Был зов впотьмах, и Крейна манило гиблое место. Утлая мгла кричала и завывала с порывами ветра.
И только ветер об истинной цели, безмерно терзающей Крейна. Сорвать печать, добыть книгу и стать чем-то большим, превзойти человека. Прошлое. Настоящее. Будущее — обделённого рода должно быть иным.
И Айзек перестанет быть человеком, когда ночь услышит элегию пепла.
Все боги уснули, все звёзды сияют над алтарём.
— Эсквайр, какую жертву ты готов принести? — Сказал безликий жрец.
— Стать пеплом, ничем. Но взамен — мне нужны знания!
— Видишь, горят. Скоро перестанут кричать.
— Да…
— Когда закончится ритуал, ступай в Инишмор.
— Это же соседний город?
— Там. — Продолжал жрец. — Ты найдёшь Кукольника. И он даст тебе то, о чём ты просишь. Но взамен…
— Главное — даст! Это всё, что мне нужно.
— Цена будет, поверь, высока.
Веретено продето в плоть. Больше об этом никто не узнает.
И Крейн торопится пересечь границу прежде, чем о его прибытии узнает Кукольник. Однако, теперь он готов — он узнает всё, что хотел: кто этот Кукольник и какими возможностями обладает, о чём знает и чего истинно жаждет добиться.
— Cui bono est?
Чтобы достичь Инишмора, нужно получить разрешение у местной администрации. Но мэр такого провинциального городка не должен быть слишком требователен, и стоит рассчитывать, — на сотню евро, не более.
Заметив издалека деловой коричнево-серый костюм, стражники расступились.
— Это что, Новое Средневековье? — Пробормотал Айзек.
— Это страх и печаль. — Донёсся неведомый голос.
Наконец, добравший до третьего этажа, Айзек прислонился к стене и, вслушиваясь, узнал тот же зов:
— Вторая дверь слева.
— Что?
— Проходи…
Айзек повернул ручку и слегка надавил на дверь.
Мрачный кабинет был заставлен неровными шатающимися статуями. Череп темнокостного существа с большими клыками плавал в растворе аммиака.
Но стоило сосредоточить взгляд на фигуре, величественно восседавшей на кожаном кресле, будто на троне, статуи тут же выровнялись, и череп превратился в настольную вазу с геранью.
— Извините, я… я…
— Нет-нет, без «официальностей», hoc genus omne… не суть. Будем же проще, господин Крейн.
— Хорошо, но, с чего бы начать?..
— Слишком много вопросов? Ты так хотел почерпнуть из источника — ещё не свои — но, всё же, драгоценные знания? — Он вздохнул и, поправляя квадратные запонки, продолжал. — Даже боюсь представить, какой поразительный сюжет, какой неожиданный поворот судьбы в сочетании с личной трагедией привёл тебя сюда.
— Я…
— Впрочем, мне неинтересно. — Перебил он. — Если ты здесь, значит, с тобой, как минимум, есть, о чём поговорить; и, бьюсь об заклад, ты поражён, что нашёл меня в Килромане. Понимаешь, из-за таких «любопытных», как ты, я вынужден постоянно переезжать с места на место, а это, знаешь ли, вредит оборудованию.
— Кукольник? Как? Где мэр?
— Что ж, с вами, люди. такое? Ну какая тебе разница, где он? Главное — вот он я! Давай, присаживайся и задавай свои вопросы.
Он усмехнулся. При первом же взгляде, Айзеку было понятно, что его визави способен на многое, убийство — меньшее из всех зол. Несмотря на осознание этого, Айзек покорно повиновался. Но, лишь схватив спинку стула, почувствовал ненадёжность своего положения.
На тёмно-малиновом сиденье, свернувшись в клубок, шипела чёрная мамба. Она грызла свой хвост, медленно отделяя одну чешуйку за другой, пока не заметила пристальный взор человека. More suo, человек вызывает недоверие у большинства представителей мира природы. И это вполне обоснованно.
Стоило лишь издать звук… резкий бросок — и укус в лицо.
— Говорят: «Habet suum venenum blanda aratio». Настоящий яд, всё же, куда эффективней…
Кукольник не мог сдержать смех, от прямого попадания яда Айзек должен был умереть от паралича уже через двадцать минут.
— Знаешь, как можно спастись?
— Убери! Убери её от меня? — Вскричал Айзек, от боли, и более — от вида змеи.
— Да как скажешь. — Сказал он и щёлкнул пальцами.
Змея растворилась, остатки чешуи спали на пол в виде бесцветного пепла.
— Ну вот. Так о чём же я…
— Зачем? Ты же согласился… что это, по-твоему, игра?