— Не хочу, чтобы Хиггинс узнал, чем я тут занимаюсь.
— Да, конечно…
— Айзек?
За долгие месяцы Бирс научился угадывать настроенье уродца.
— Я не заслужил эту участь…
— Вы здесь не пленник, я просто поддерживаю в вас жизнь.
— Жизнь! Да разве это можно назвать жизнью?
Айзек сомкнул глаза. Кукольник положил руку на плечо Бирса.
— Не осталось сомнений, что знания, за которыми вы вели упорную охоту, — бесценны, вот только, вы сожалеете?
— О чём? — Переспросил уродец.
— Что вы оказались в нынешнем положении из своего поиска?
— Конечно. Я ведь ничего не добился!
— А если бы добились? Ваши страдания окупились бы?
— Знаете, каково это? Быть человеком в коробке? Быть узником тюрьмы сознания?
«Знаю», — тихо прошептал Кукольник.
— Если бы я получил награду… возможно, эти страдания и не были бы напрасны. Но…
— Хорошо! — Сказал Кукольник. — Значит, мистер Бирс, мы с вами закончили.
В этот момент Айзек понял, кто говорил с ним. Всякий раз, представляя эту встречу, он предвкушал, как Кукольник будет мучиться, видя то, что он сотворил.
— Это ты…
— Хватит сидеть в банке. Испытание пройдено, и я, не то чтобы доволен результатом, но, в целом, терпимо.
— Подождите! — Выкрикнул Бирс. — А как же моё исследование?
— Своими приборами вы никогда не сможете понять устройство этого мира. Любого из миров.
— Но я…
— Если вы не хотите стать горсткой пепла — в сторону.
Он разбил гротескный сосуд и наполнил истощённое тело новыми силами. Айзек Крейн, несчастный искатель истины, — обновлённый, познавший боль.
Кукольник, взяв на руки Айзека, зашагал по длинному коридору. Мгновением позже он вошёл в свой кабинет в Лондоне. Айзек сразу узнал любимый город по виду из окна. Это пасмурное небо недоступно для других городов.
— Теперь обо всём по порядку. — Сказал Кукольник, доставая из старинного комода заготовленную одежду: белую рубашку и светло-коричневый костюм, такая же одежда была на Айзеке в день начала испытания.
Он посмотрел с тоской на аккуратный свёрток, но ещё — с недоверием на вновь обретённую плоть.
— Это пройдёт. Всё проходит.
— Слова мудреца…
— Будешь мне помогать. Научу тебя парочке интересных вещей.
Айзек молча кивнул.
— Твоё стремление к знанию меня подкупило… но, в общем-то, от тебя потребуется усидчивость и исполнительность, остальное — неважно.
— Я понял. Буду делать всё, что скажешь.
Они спустились в подвал. Слетел засов.
Сделав пару шагов, Айзек увидел, что оказался в старинном готическом замке, идеально подходившим под его настроение — впрочем, не более, чем обычно.
Небольшая лаборатория возвышалась над стопками пыльных книг и большими шкафами, оформленными в стиле викторианской эпохи.
«Хотя…» — подумал Айзек, но не стал высказывать предположение вслух.
Из воска свечи восстал мотылёк и сел на плечо Кукольника, тот не стал отмахиваться. Удивительное свойство материи…
Сияло бледное пламя — длинный язык освещал всё пространство вокруг.
— «Agnosco veteris vestigia flammae». — Воодушевлённо прошептал Кукольник.
— «Ad meliora tempora». — Уточнил Айзек.
Можно было заметить, что Кукольник улыбнулся. Он был рад, что его нетерпение и грубость не оттолкнули нового ученика.
— Можешь звать меня Мастер… или просто Джеральд. — Прибавил он. — Как тебе больше нравится?
— Джеральд.
— Итак, тогда начну с самого начала…
— Хорошо, я слушаю. — Радостно воскликнул Айзек.
И Кукольник вздохнул, без тяжести, скорее — воодушевлённо.
— Давно, когда земля ещё вдыхала сгустки первородного хаоса, далеко на севере Рогатый король построил замок и, завоевав врагов, создал непобедимую армию. Как люди, альвы и нибелунги сражались за трон — уже все забыли. И имя, некогда славного, могучего короля — стёрлось из памяти. «Кукольник» — я говорю так, потому что остатки бродячего пепла уже не помнят, кем был я тогда. Я, Мастер, я — тот, кто был при дворе великого королевства.
— Вот почему «Мастер», тебя называл так король?..
— Да, король.
— А Джеральд?
— Джеральд — имя моего друга. На своё мне плевать, я уже говорил тебе — у меня нет имени. Но Джеральд, — это имя должно задержаться в истории…
— Но что случилось в ходе борьбы? Кто победил?
— О… знаешь, однажды, мудрец вернётся сюда, он попросит меня передать знание о тех временах. Впрочем, неважно, как скоро новый хранитель превратится в пустого, окажется ли он пеплом, или взовьётся до гигантов небес. — Он прикрыл глаза и продолжил с ноткой фатализма в словах, уже без напора. — Я всегда буду здесь. Кукольник. Мастер. Как последний из многих. Я буду убеждать пилигримов, что это не сказка, а Древние существовали и оставили нас не потому, что отказались от войн и насилия, а потому что это я их убил. Я горжусь званием проклятого и не умею лгать.