Альфрад, и без того обладающий редким умением оставаться наедине с собой даже в самой шумной толпе, из разговора выпал вообще. Ник и Цефея о чём-то шутили, над чем-то смеялись, приятная музыка заглушала их слова, оставляя в воздухе только тональности голосов, поэтому Нокс даже не стал пытаться попасть на их волну. Им хорошо? Отлично, ему тоже очень даже неплохо. Самое время обдумать, как лучше преподнести завтрашний материал первогодкам.
– Хорошие у тебя сапоги, Цефея, – донёсся до него сквозь шум обрывок разговора. – Не протекают!
– Кожа, – гордо вздёрнула маленький нос к потолку девушка.
Альфрад мизофобом не был, но ему страсть как захотелось напомнить, с какой скоростью размножаются грибковые бактерии и как они проявляются, когда попадают куда-нибудь не туда. А ещё то, каким хорошим хранилищем для всякого рода гадостей может быть обувь из настоящей кожи. Впрочем, в рядах зоозащитников Нокс тоже не состоял, а потом отговаривать Ника от свершения глупостей не стал, вместо этого просто подпёр подбородок рукой и внимательно посмотрел на друга. Друг его взгляд почувствовал сразу же, но не впечатлился – ответил на него широкой улыбкой и демонстративно приложился к сапогу.
Если их в следующий раз сюда не впустят, подумал Альфрад без особого разочарования, он будет знать, из-за кого это.
А между тем Ник с Цефеей собрали зрителей: если сначала «пей» скандировала только девушка, то буквально через секунд десять к ней присоединилась ещё пара-тройка голосов.
Ник мужественно выдержал весь сапог, сорвал аплодисменты и гордо вернул обувку Цефее.
– Скажи спасибо, что не ботфорты, – весело сказала она, вертя сапог в руках и прикидывая, как бы так его лучше просушить, магией или магией, или, может быть, всё-таки…
– Отдай, – сказал Альфрад уже после того, как забрал сапог из рук Цефеи. Она уставилась на него полувозмущённо-полуудивлённо. Чем дальше шла кондиция, тем больше эмоций отражалось на её лице. Альфрад и раньше проявлял здоровый пофигизм по отношению ко всему, что его окружало, поэтому осуждать её и не мог, и не хотел – во-первых, потому что молодые-дурные-весёлые, а во-вторых ещё и потому, что ему сложно было представить, как тяжело далось Цефее решение приехать обратно. Не сказать, чтобы он был в восторге от происходящего, но потерпеть так, как он терпел всё время её учёбы в академии, сложным для Альфрада не представлялось.
– Верните, – грустно попросила Цефея. – Ноге холодно.
– Если верну, то ноге станет ещё и мокро, – парировал Альфрад, краем глаза цепляя направившегося к какой-то красотке Ника.
– Но я его высушу, – привела контраргумент Цефея, подкрепляя его поднятой вверх рукой, которую Нокс схватил за запястье и опустил ей на колено.
– В общественном месте колдовать по мелочи нельзя, это раз, – он прижал её руку сильнее, чтобы убедиться, что дёргать ей снова она не будет; Цефея уставилась на свою коленку с нескрываемым любопытством, и тогда он, опомнившись, руку убрал. – А во-вторых, твой сапог этого не переживёт.
– Но это кожа!
– Вот именно, – припечатал Альфрад сурово, как будто с маленьким ребёнком говорил, но Цефея если и расстроилась, то явно ненадолго, потому что тут же начала болтать ногой со своим конопляным носком, с интересом наблюдая за происходящим вокруг неё. Взгляд её не задерживался нигде дольше, чем на десять секунд, но на Альфрада она не посмотрела ни разу – это его не удивляло в принципе, но раздражало знатно.
Он хлебнул ещё минералочки, поднял руку, чтобы одновременно и привлечь внимание Ника, и попросить счёт – манёвр сработал в обоих случаях; Браун подскочил так бодро, будто его отшили, но не сильно; а бармен подошёл с таким лицом, словно собирался стребовать неустойку за сапог и пострадавшую психику посетителей.
Право заплатить за свои собственные коктейли Цефея выбивала с боем, потому что Браун всегда был агрессивно настроенным джентльменом – не в плане агрессивного поведения в общем, а в плане настойчивого ухаживания за женским полом даже тогда, когда это знаменовало чисто дружеский жест. В общем, пока они ругались у барной стойки, счёт оплатил сам Альфрад, и все тумаки посыпались на него. Альфрад только демонстративно пожал плечами, мол, в большой семье клювом не щёлкают, а потом немного подумал и изобразил смертельную обиду: мол, я вообще хотел как лучше, совесть у вас есть? – и хотя наличие совести у обоих было весьма сомнительным, на какое-то время Ник и Цефея всё-таки пристыдились. Но если у Цефеи данное состояние быстро прошло, то Ник посмотрел на её экстравагантный носок, на мокрый сапог в её руке, и внезапно пристыдился ещё сильнее.