Кандида Селеста усмехнулась, когда Йок повторил свое «хм-м-м», и то же самое сделал парень футбольной комплекции в рубашке без воротника, сидевший наискосок и изо всех сил пытавшийся дотянуться до ног девушки своими ногами. Он так расстарался, что Калеб услышал, как лодыжки парня громко хрустнули. Еще двое парней сочли нужным подхватить это «хм-м-м», вторя тону Йока и подстраиваясь под него. Вилли и Роза добавили еще более растянутое «хм-ммм» от себя; Вилли маятником качался на своем месте, немного походя на Стиви Уандера. Они продолжали в том же духе до тех пор, пока не настроились на тональность фа-бемоль, и Калеб почти нашел в себе силы выдавить улыбочку. А вот девушка, сидевшая прямо перед Кандидой Селестой, встретилась с ним взглядом и вдруг улыбнулась по-настоящему, всерьез. Правда, лишь на пару секунд – а потом еще и подмигнула, напугав этим до чертиков.
– Ну так что, мистер Прентисс? Где вы там?
– Здесь. С вами. Сижу вот… – ответил Калеб.
– Честно-честно?
– Чесслово.
– Не похоже на то.
– Ладно, ваша взяла. Меня тут вообще нет.
Возможно, так и было на самом деле. Иногда точно казалось. В любом случае, Йоку явно понравилась эта смешная пикировка – было над чем подумать. А Калеб если чего и хотел сейчас, то только встать и дать деру. Паранойя этим утром зашкаливала, кровяное давление – все сто шестьдесят на девяносто, и это в двадцать два-то года. В мыслях все перепуталось, на уши давил какой-то призрачный кошачий вой. Подошвы ботинок, казалось, чересчур легко скользили, будто кафельный пол только что натерли воском и любая попытка вскочить и сорваться с места неминуемо бы закончилась разбитой головой. Йоквер чуял любую нервозность, с особо нервничающими студентами он прямо-таки обожал играть в кошки-мышки.
– Нет меня, – повторил Калеб и попытался пустить все на самотек, зная, а отчасти даже и надеясь, что так просто не отделается.
– Хм-хм-хм! Хм-хм-хм! – гудели на пару Вилли и Роза, шкодливо переглядываясь; они понятия не имели, как воздействуют сейчас на Калеба.
– А? – полуспросила Кандида, сверкнув резцами, такими белыми и красивыми.
Йок разинул рот. Его глаза наполнились гордостью, но была в них и какая-то печаль вкупе с огромной благодарностью за внимание. Калеб знал, что Йокверу нравилось к нему придираться, потому что это сближало остальную группу. Может, они выяснят, что есть добро, а что – зло, прямо здесь и сейчас.
Калеб сглотнул, надеясь на полный рот слюны, но в горло будто песок набился.
– Извините, профессор, – сказал он, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал искренне. Неужели на этом все кончится? Сможет ли он сорваться с крючка? Попытка неплохая, да шансы маловаты.
Ну да, Йоквер никуда не делся.
Подобно деревянной марионетке на нитках, профессор выписал спотыкливый круг у своего кресла, подбоченившись. Не стоило обманываться – старик был способен двигать телом с грацией танцора, шагать пружинисто, по-спортсменски.
– Я вас не расслышал, мистер Прентисс. Вы извиняетесь? – Вот он перестал растягивать слова, без южного акцента звуча и вполовину не так приятно. – И за что же?
«За многое, – подумал Калеб, устремив взгляд на крапчатый галстук Йока. Среди крапинок он приметил нечто выбивающееся – пятнышко – и невольно фыркнул: Что это у него там, чесночный соус?»
Подняв глаза, Калеб понял, что Йоквер и в самом деле ждет ответа. Смысл? Зачем продолжать давить на того, кого и так уже приперли к стенке? Театральщины ради? Чтобы произвести еще больше впечатления на Кандиду? Скорее нет, чем да. Такие причины – слишком самоочевидные, чересчур человечные.
Калеб уже твердо решил, что прогуляет следующую пару по современной поэзии. Ему просто хотелось съесть яичницу с беконом в столовке, вернуться к себе в комнату и поспать еще несколько часов. Вечером, может быть, закинуться пивком. Постирать вещи и порыться на «иБэй», дочитать книжку, позаимствованную у Вилли…
Да, он дождется ночи, прежде чем осмелится украдкой проскользнуть в подвал университетской библиотеки и заняться настоящей работой.
Прочистив горло, Калеб попытался улыбнуться, но не смог заставить губы двигаться правильно.
– Извините, что отвлекся в середине вашей лекции. В тот конкретный момент я не думал ни о чем особенном, профессор Йоквер, сэр. – На этом стоило закончить, боже. Но иногда Калеб просто не мог остановиться. В нем закипало желание огрызнуться в ответ, росла острая необходимость хоть немного сорваться с поводка. Калеб не мог сказать, дышит ли еще, и очень надеялся, что не начал задыхаться. – Ну, разве что с нежностью вспоминал, насколько удобна и безопасна материнская утроба…