Это называется — учиться на своих ошибках. Все же это мой только второй полет.
Скатившись с нулевой в сторону, я произнес:
— Мы на месте.
Подняв утонувшее в снегу лицо, Мила кисло произнесла:
— Спасибо.
— На здоровье. — ответил я и приподнялся.
Аномалия находится прямо перед нами. Крупная фиолетово-голубая воронка метра четыре в диаметре. Она занимает треть скального уступа и ярким светом освещает несколько истлевших скелетов, наполовину вмерзших в ледяную корку основной горы.
Тоже поднявшись на ноги Мила произнесла:
— Это как так?
Я пожал плечами.
— В пограничном мире возможно все. Я в этом убеждаюсь все больше и больше.
Но что мне не нравится больше всего, я не понимаю, как отличить настоящие тела от созданных.
— Так что есть будем? — спросила Мила, призывая из пространственной сумки в одну руку колбасу, а в другую батон.
Пока мы двигались по полю, я постепенно передал ей немного своих запасов, на непредвиденный случай.
Я усмехнулся и повторил ее действие. Идею для меню она подала неплохую.
Встав напротив обрыва, мы стали разглядывать снежную долину с высоты и неспешно уничтожать аппетитные предметы в своих руках.
Понимая, что такая передышка неплохой момент я спросил:
— Мила, как ты вообще себя ощущаешь? С самой первой нашей встречи ты постепенно менялась и как мне кажется, уже осознала себя.
Не переставая жевать, девушка пробурчала:
— Я помню себя с самого начала, но… туманно. Хорошо воспринимать окружающее я стала после квартала, но только после перерождения в этом мире завершила процесс становления личности. Теперь я точно считаю себя нормальной — усмехнулась она. — общение и постоянное обучение с помощью чужих мыслей сделали свое дело.
— Что ж, я рад. — честно произнес я.
Действительно рад.
— Ты что-нибудь знаешь на счет миров порядка? — спустя десяток секунд решил я перевести тему.
Мила пожала плечами.
— Ничего особого, просто есть мы — миры просвещения и они — миры порядка. Граница пролегает здесь. — намекнула она на пограничные миры. — как-то так вышло, что они использует некую иную энергию, чужеродную нам и при встрече с их практикующими это должно стать понятно. По крайней мере мне так объяснили.
— А устройство?
— Такое же, как и у нас. Империя, император, опирается на кланы. По общей силе мы равны. Именно поэтому ни одна из сил пока не захватила другую. Победа может обойтись в очень страшную цену, а ведь планеты нужно еще как-то удержать.
— Но боги у нас одни? — уточнил я.
— Ага. И поддерживают всех одинаково.
Что ж, значит если одной из сторон удастся склонить богов на свою сторону, то тогда…
Но, сейчас эти размышления для меня бесполезны. Самое главное, что теперь, благодаря Миле, я владею фактически полной информацией об окружающем меня мире и событиях.
Теперь пришел мой через принести пользу и помочь девушке с ее зеленоволосой проблемой…
Запив все призванными бутылками с холодным чаем, мы встали напротив аномалии.
Пространственная аномалия.
Ранг опасности — высокий.
Ух ты, а ведь у прошлых ранг опасности не выявлялся. Интересно, что изменилось? Хотя, в целом меня все устраивает. Как там сказал Никтер? Найти аномалию посложней? Думаю, мы ее нашли.
— Готова? — спросил я рядом стоящую нулевую.
— Конечно, пошли добывать истинный лед. — усмехнулась Мила ударив кулаком в раскрытую ладонь.
— Тогда вперед. — произнес я, делая шаг.
Фиолетово-голубое марево приняло меня без сопротивления сразу же захватывая в свои владения.
Внимание! Вы вошли пространственную аномалию.
Внимание! Условное обозначение места — Ледяной лабиринт.
— Как-то мне не по себе… — поежившись произнесла Мелина.
И я с ней солидарен.
Мы оказались в просторно ледяном туннеле, который, извиваясь, следовал в неизвестное нам место, только вот… во все его стены были вморожены мертвые тела, наподобие тех, которые встретились нам на снежном поле.
Они были везде — слева, справа, торчали из пола, наполовину свисали с потолка. Многие экипированы в старые доспехи или же обмотаны в изрезанные тряпки. Лед был призрачен, поэтому я видел, что их замурованные конечности целы. И еще… там встречались и полностью скрытые подо льдом тела, причем не все из них выглядели трупами… И все это внушало только одно — чувство ужаса перед происходящим.
Мы же стояли прямо посреди этого безумного театра. И мне кажется…