Воспоминания о чудесах Бестиариума всё ещё были живы в памяти — достаточно, чтобы в мощном жеребце опознать келпи. Огромного, дикого, вот ни разу не приручённого келпи с мощными рифлёными рогами и струящейся почти до земли гривой, в которой тут и там виднелись речные ракушки, мелкая россыпь жемчуга и всё те же болотные лилии. Тёмно-серая шкура переливалась, точно сумеречная сталь, а глаза сияли, как пара драгоценных камней.
С ума сойти. Если уж ручные келпи красивы, то этот… он просто невероятен. Красавец! Смертельно опасный красавец, но это уже частности.
— Твою ж мать, — выдохнул Лэндон, машинально становясь передо мной, точно пытаясь загородить от водяного чудища. Я негодующе помотала головой и, поднявшись, встала рядом с Лэндоном — боевая двойка мы или как? Вдвоём отбиваться всяко проще.
Келпи, впрочем, выглядел… миролюбиво? Неспешно подошёл к нам, обнюхал по очереди. Затем низко склонился к Брэну, точно смирная домашняя лошадка, позволил погладить бархатный нос и забавную белую звёздочку между рогами, причесать пальцами длинную серебристую гриву. Крошечный мальчик ничуть не боялся огромной животины — знай себе гладил да что-то ласково бормотал.
Словно бы отвечая на неведомый вопрос, келпи наклонил голову, кивая как-то уж очень по-людски, снова фыркнул и ударил копытом по глинистой почве. Вскоре из неспокойных речных вод величаво вышагнула кобылка — такая же рогатая и искристая, но голубовато-белая, с тонкими ногами и изящной щучьей мордой. Вокруг неё радостно кружила разноцветная троица жеребят — длинноногих, смешных и нескладных, с едва наметившимися рожками.
— Друзья, — коротко пояснил Брэн, перегладив всех плотоядных лошадок по очереди. — Вы от крови фэйре. Они от крови фэйре.
— Это значит, что нас не слопают? Приятно слышать, — ворчливо отозвался Лэндон. И тут же, дёрнувшись, громко взвыл: — Ай, блин, да чтоб тебя! Я невкусный! Брысь! Фу! Друзей не жрут!
Четвёртый жеребёнок, ранее нами не замеченный, от души цапнул его за руку. Не до крови, но синяк наверняка будет жуткий. Полюбовавшись делом, хм, зубов своих, малыш-келпи боднул Лэндона головой в живот, затем проделал то же самое со мной, заржал как-то уж очень ехидно и был таков.
Другие келпи, когда мы решились-таки подойти к диковинным зверям, были настроены чуть более радушно, даже как-то пофигистично. Не кусались и под руку сами шли. Уж теперь будет что рассказать ребятам — перегладили целую семью диких чудищ где-то в дебрях Чащи, да ещё и уцелели! Дело за малым — собственно уцелеть.
10
Наконец, то ли заскучав с нами, то ли вспомнив о каких-то своих загадочных лошадиных делах, келпи дружно распрощались с Брэном и всем стадом умчались обратно в реку.
— О-фи-геть. Мне это точно не приснилось?.. — флегматично выдал Лэндон. Впервые вижу своего лучшего друга таким пришибленным. — Эй, двойняшка, ущипни ме… А-ай! Опять ты! Почему он вообще здесь?! Брэн, твой рогатый дружбан хочет меня сожрать!
Брэн укоризненно покачал головой, и на миг мне показалось, будто это мы здесь дети, а он — взрослый и всезнающий. Но затем он хихикнул, прикрывшись ладошкой, и радостно объявил:
— Она не уйдёт, Лэн-дон. Выбрала. Твоя. Насовсем.
Лэндон изумлённо посмотрел на меня, затем снова уставился на келпи — хорошенькая кобылка насмешливо склонила голову, точно спрашивая: «Ой, ну и что ты мне сделаешь, человечишка?» Он шагнул вперёд, провёл ладонью по бархатной шкуре, искристо-белой, точно свежевыпавший снег, а затем тихо рассмеялся.
— Так ты девчонка! Вздорная, вредная девчонка, — выдохнул Лэндон непривычно ласково. Келпи громко фыркнула и ткнулась носом ему в лоб. — Пойдёшь со мной, а? Ну конечно, пойдёшь… Я же тебя всю жизнь ждал, пакость ты этакая.
Я улыбнулась, созерцая счастливое единение двух белобрысых пакостей. Вот только радость от встречи Лэндона с его фамильяром была изрядно подпорчена глупой детской обидой и, что уж там, откровенной завистью. Неужели для меня не сыщется товарища? Уже и не важно, какой он будет. Какой угодно. Главное, чтобы мой!