– А ты нет?
– А я нет, – ответила Сигма и только потом поняла, как двусмысленно прозвучали ее слова.
Впрочем, Ипс только улыбнулся в ответ. Той самой таинственной улыбкой с легким, едва слышимым смешком. Болтая ни о чем, они дошли до студенческого центра, поужинали и снова оказались на улице.
– Пойдем ко мне, – сказала Сигма, – выпьем кофе?
– О, ты помнишь, что я пью кофе на ночь?
– Слушай, Ипс, мы не виделись всего три месяца. Три месяца. Не три года. Или у тебя там время течет по-другому? – озабоченно спросила Сигма, глядя на Ипса.
– Нет, точно так же, как здесь.
– Мы с тобой месяцами сидели вместе в библиотеке, а потом искали, где вечером можно купить кофе, чтобы не уснуть по дороге домой. Так почему я должна это забыть? – сердито спросила Сигма.
Ипс смотрел на нее с удивлением.
– Сигма, что с тобой? У тебя что-то случилось нехорошее?
Сигма медленно покачала головой.
– А в чем дело? Почему ты решил, что со мной что-то случилось?
– Ты очень нервная. Я же просто… – он пожал плечами. – Это была просто фраза. Я тебя ни в чем не обвинял. Даже наоборот.
Сигма открыла дверь в свой коттедж.
– Извини. Я и правда нервная. Пойдем выпьем кофе, и я успокоюсь. Я не хотела тебя обидеть.
– Если на то пошло, то и я тебя – тоже.
Ипс вслед за Сигмой вошел в ее коттедж. Сигма бросила белку под вешалку и принялась колдовать над кофе.
– Как вообще лето провел? – спросила Сигма и вдруг вспомнила фразу Мурасаки, что всем им так или иначе некуда возвращаться.
Сигма обернулась к Ипсу, но он мечтательно улыбался. Нет, не похоже, что она затронула больной вопрос.
– Я устроился на работу. К брату.
– У тебя есть брат? – удивилась Сигма. – Ты в прошлом году ни слова ни полслова про него не сказал.
– Если честно, я с ним только сейчас нормально и познакомился. У нас разница в пятнадцать лет. Я в школу пошел, а он уже с нами не жил даже.
Сигма поставила перед Ипсом кружку с кофе и сама уселась напротив.
– И кем ты работал?
– Лесником.
Сигма чуть не поперхнулась кофе.
– Лесником? Как это? Что ты делал?
Ипс принялся рассказывать, как обходил лес квадрат за квадратом, как научился распиливать и вывозить упавшие деревья, как запомнил, где живут лисы, а где на деревьях свисают огромные колокола ульев диких ос, какие грибы можно есть, и как иногда съедаешь ягоду, а она оказывается горькой – потому что не заметил и вместе с ней съел какого-нибудь вонючего жучка. И как раз в неделю возвращался в дом к брату, отлеживался в ванне и обещал, что вот сейчас скажет, что хватит с него этой работы, у него каникулы, и он не хочет больше с утра до вечера шляться по лесу, разговаривать с кустами и ночевать в сторожке.
– И представь, я думал. Ну вот скажу. И что? Что я буду делать все остальное время? Валяться в ванне?
– А я бы придумала, чем заняться, – вздохнула Сигма. – Я присматривала за домом тети. Мне скучно не было.
Ипс пожал плечами.
– Если бы у меня не было выбора, я бы тоже нашел занятие. Жалко, что у нас все учебники отобрали, я бы учился, у меня хвост остался по элементарному разложению.
– Серьезно? – удивилась Сигма. – Никогда бы не подумала!
– Вообще-то самый сложный предмет на курсе, – грустно заметил Ипс. – Мы все с ним мучались.
Сигма нахмурилась, вспоминая.
– Ро вроде не мучился.
– Ро выехал на тебе, – засмеялся Ипс.
Сигма ошалело смотрела на Ипса.
– Никогда бы не подумала. Там же все просто и логично. Не то, что математика.
– Давай меняться, – предложил Ипс. – Я тебе помогу с математикой, а ты мне – с элементарным разложением.
Сигма прикусила губу. Кажется, она влипла. Сказать ему, что ее проект и есть хвост по математике? Их же предупреждали, что оценки не стоит обсуждать друг с другом. Рейтинги знают только преподаватели. Даже то, что Ипс сказал про хвост, формально было нарушением правил. Конечно, какое-то представление об успеваемости друг друга у них было, но в самых общих чертах, судя по тому, что она и не подозревала о проблемах со своим любимым курсом у одногруппников.
Но Ипс смотрел на нее и явно ждал ответа. И молчание уже почти достигло той точки, когда оно станет невежливым.
– Знаешь, я вообще-то не против, – заговорила Сигма. – Честно. Но давай ты сначала поговоришь со своим куратором. У меня осталась Констанция, но я не знаю, кто будет у тебя в этом году. Кураторов ведь часто меняют.
– А ты думаешь, новый куратор будет против?
Сигма помотала головой.
– Я просто думаю, что сначала тебе надо поговорить со своим куратором, вот и все.
В дверь постучали.
Сигма, не думая, крикнула: «входите» и посмотрела на дверь.
На пороге стоял Мурасаки. С подушкой под мышкой.
– Я решил переночевать у тебя, – громко заявил Мурасаки, захлопнул дверь и вошел внутрь.
Сигма поднялась и встала перед Мурасаки.
– А у меня ты спросить не забыл?
– Привет, – сказал Ипс, тоже поднимаясь со своего места. – А ты кто такой?
– Привет, – сказал Мурасаки и ослепительно улыбнулся. – Я Мурасаки. Деструктор. Четвертый курс. А ты кто такой?
– А я Ипсилон. Второй курс. И тоже деструктор.
– Какое совпадение, – рассмеялся Мурасаки, бросая подушку на диван. – Так что ты тут делаешь, деструктор Ипсилон со второго курса?
– Мурасаки, – прошипела Сигма. – Я тебя сейчас ударю.
Мурасаки прошел к столу и заглянул в кружку Сигмы.
– Ага, кофе у тебя уже нет, это главное. Можешь ударить, – он повернулся к Сигме и холодно на нее посмотрел. – Ты же в курсе, что вы нарушаете правила, да?
– Какие правила? – вмешался Ипс.
Он подошел к Сигме и встал рядом с ней.
– А вы посмотрите свои списки контактов. Давайте-давайте, смелее.
Сигма открыла свой список контактов. И в самом деле, хотя с каникул вернулись и Бета, и Тав, и Ро с Ипсом, в ее контактах активными были по-прежнему только Мурасаки и Констанция. И почему-то Сигма не сомневалась, что список активных контактов Ипса выглядит в два раза короче, чем ее.
– Вы же знаете, да? – ехидно продолжал Мурасаки, – Общение начинается в тот момент, когда контакт становится активным. Вас же предупреждали?
– Ну ты и зануда, Мурасаки, – вздохнула Сигма. – Пойдешь Констанции расскажешь про наши нарушения?
Мурасаки фыркнул и выразительно посмотрел на Ипса. Хотя Ипс был выше, Мурасаки все равно смотрел на него снисходительно и будто бы свысока, а не наоборот.
– Нет, конечно, не буду я жаловаться вашим кураторам, зачем? Вы же сейчас исправитесь, правильно? – Мурасаки перевел взгляд на дверь.
Ипс пожал плечами.
– Сигма, спасибо за кофе. Так мы договорились, да? – не обращая внимания на Мурасаки, сказал он. – Я зайду к тебе завтра после разговора с куратором? Надеюсь, к тому времени в моем списке контактов ты будешь активна, чтобы кое-кто с четвертого курса не переживал за наше поведение.
Сигма молча кивнула. Ипс вышел.
Сигма развернулась к Мурасаки, кипя от злости, и вдруг наткнулась на его взгляд. Он не был ни злым, ни насмешливым, ни ехидным. Мурасаки выглядел так, будто это его только что выставили за дверь. Грустным и расстроенным.
– Извини, – сказал Мурасаки. – Пожалуйста. Прости меня. Я был кругом неправ.
Сигма застыла. Вот сейчас он наверняка рассмеется. Подмигнет. Скажет какую-нибудь колкость про ее с Ипсом отношения. Но нет. Секунды шли, Мурасаки просто смотрел на Сигму и молчал.
Прошла точка неловкости, невежливости, момент, когда можно было рассмеяться или разозлиться. Молчание стало таким глубоким, что Сигме захотелось расплакаться. Теперь она не знала, что говорить, потому что после такой тишины любое слово будет иметь значение. Поэтому Сигма глубоко вздохнула, обвела взглядом свою комнату в поисках чего-нибудь, за что можно было зацепиться и не видеть этот взгляд Мурасаки, больной и открытый одновременно. Как будто он открыл дверь внутрь себя. Но она не решалась туда войти.
– Кофе хочешь? – наконец спросила Сигма.