Не то чтобы она раньше так уж сильно отличалась от него. Но это было раньше. До недавнего времени Грейс уверенно причисляла себя к разряду достаточно хорошо уравновешенных женщин — женщин, которые могут контролировать свои эмоции и не подвержены капризам настроения или случайным потребностям женской плоти. Теперь уже нет. Форман вызвал к жизни такие желания и реакции, о существовании которых в себе она и не подозревала, и это смущало и запугивало Грейс, превращало ее в незнакомое, чужое и чуждое самой себе существо. Она чувствовала себя ущербной и обнаженной, как будто что-то в ней было неправильным, как будто чего-то не хватало в ней, — и она не знала, что с этим делать.
— Я должна идти, — сказала она.
— Уже поздно. Народ Чинчауа будет шокирован, увидев тебя пробирающейся к ним в деревню в такой час.
Она хотела рассердиться на него и не смогла. «Интересно, разочаровала ли я его», — подумала Грейс.
— Один ты будешь чувствовать себя удобнее, лучше выспишься. — Ее собственная фальшь резала ей слух; на самом деле — и Грейс это знала — она надеялась услышать от Формана, что она доставила ему удовольствие, и его просьбу, чтобы она осталась.
— Ты забавная. — Это было все, что он сказал.
— Рада, что развлекаю тебя.
Он зажег сигарету; при свете спички его лицо было похоже на бледную скалу, изрезанную морщинами. Холод пробежал по ее спине.
Форман сказал:
— Ты путешествуешь одна, самостоятельно и независимо. Ты производишь впечатление некоего свободного духа. Это неправда.
— Я смотрю, ты многое обо мне знаешь.
— Я начинаю узнавать. Какой он был из себя?
— Кто?
— Твой искуситель.
Ей пришлось подавить в себе готовый вырваться наружу смешок.
— Это звучит странно, какое-то старомодное слово.
— Просто я старомодный мальчуган. Как бы то ни было, что заставило тебя лечь с ним в постель?
Она колебалась. Форман задал ей этот вопрос так, как будто имел неотъемлемое право получить на него ответ. Неправда! Артур был частью ее личного существования, и то, что случилось между ними, принадлежало ей одной. Форман не имел к этому ни малейшего отношения. Но все-таки она почему-то хотела рассказать ему об Артуре…
— Зачем ты хочешь об этом знать? — спросила она, сознавая, что сейчас она вовсе не та Грейс Бионди, которой хотела бы быть.
Он затянулся сигаретой; мимолетный отблеск осветил его лицо — оно было бесстрастным.
— Тебе не обязательно рассказывать.
— Наверное, просто пришло время, — быстро сказала Грейс. — Помимо всего прочего, природа не терпит пустоты.
— Не надо казаться наглой. Это не твой стиль.
Она действительно вела себя нагло, играла чужую роль. Ей всегда не нравилось, когда Форман пытался ускользнуть от прямого ответа с помощью своего незамысловатого юмора. А теперь они словно поменялись ролями и так делает она сама. И это оказалось намного более привлекательным. Спустя какое-то мгновение Грейс тихо ответила ему:
— Долгое время я считала, что сохранить девственность очень важно, нечто вроде знака чести. Я даже думаю, это было заметно во мне, да, наверное, так и было. Со временем я начала лучше понимать, что такое честь. Я решила перестать быть девственницей. А это такая вещь, сделать которую одной не удается.
Он рассмеялся.
— Но почему именно Артур?
— Артур был привлекательным мужчиной, и, наверное, мы думали с ним одинаково, хотели одного и того же. Или, по крайней мере, мне так казалось сначала.
— А потом?
— Потом я уже ни в чем не была уверена.
— Тебе было жаль?
— Потерять девственность? О, нет. Кроме того, в каком-то смысле, этого как бы никогда и не происходило. Шрамов не видно.
— Никаких шрамов никогда не видно… А что я? Почему именно я?
— Я не знаю, — быстро ответила она.
— Прости. Мне, наверное, не нужно было это говорить.
Грейс приподнялась на локте.
— Это что, нехорошо — не знать?.. Я не знаю, почему ты, именно ты. — Она остановилась, потом продолжила: — В тебе есть такие вещи, которые мне не нравятся. Ты запутываешь меня.
— Мы живем в запутанное время.
— А ты действительно такой циник, каким хочешь показаться?
— Расскажи мне еще о себе и Артуре, почему вы расстались? — попросил Форман, игнорируя вопрос.
Грейс быстро заговорила, как будто радуясь возможности рассказать ему все:
— Мы были слишком заняты, его работа и моя. Нам не удавалось встречаться так часто, как мы бы этого хотели. А когда были вместе, не особо разговаривали друг с другом. Мы в основном занимались любовью.
— Другие женщины не жаловались бы на это.