— Ты прелесть, Счастливчик, — ответила Ливи.
Они докурили последнюю сигарету и тихо лежали в темноте.
Чарльз чувствовал себя обособленным, втайне немного сумасшедшим, и менее заведенным, чем он представлял себе. Справа от него — Беки, ее голая нога прижимается к его. Слева — Ливи, тоже голая. Они разделились по парам: он с Беки, Счастливчик с Ливи. Он прикоснулся к бедру Беки, и та зашевелилась, повернулась к нему. Его руки обняли ее, ладони легли на ее прекрасные ягодицы. Они поцеловались. Прошло какое-то время, и он начал реагировать.
Приглушенные мокрые звуки наполнили воздух, и Чарльз был не в силах отключиться от негромких стонов и криков, которые издавала Ливи за его спиной. Он заставил себя сконцентрироваться только на Беки. Погладил ее живот, опустился ниже, она легко раздвинула ноги. Он нащупал одну грудь.
— Слушай, народ, — начал Счастливчик. — Настала пора поговорить о других вещах…
Беки хихикнула, и Чарльз неподвижно замер, чувствуя, как его страсть сморщивается и вянет.
Над Чарльзом склонилась Ливи, и он ощутил горячее прикосновение к своей коже ее маленькой груди. Ее руки обняли его.
— Заканчивай, Ливи, — глухо сказал он.
— Счастливчик и я, — тихо зашептала она, — решили, что настало время поменяться.
— Ливи, — рассмеялась Беки. — Тебе нужно немного самоконтроля, девочка.
— В жопу самоконтроль. Я хочу веселиться.
— Спасибо, что разогрел Беки, — сказал Чарльзу Счастливчик. — Я закончу работу за тебя.
— Да ну? — сказала Беки.
— Ну да!
Чарльз тихим голосом произнес:
— Давайте просто оставим вещи так, как они есть.
— Ни за что, — ответил Счастливчик.
— Ты получаешь меня, Чарльз, — радостно добавила Ливи.
Чарльз возразил:
— Я хочу Беки, а она хочет меня.
— Ох, Чарльз, — воскликнула Беки, — конечно, хочу.
— Что это меняет? — хмуро спросил Счастливчик. — Давай, переползай, приятель. У нас смена партнеров. Это просто на сегодня. Ливи тебя обслужит по первому классу.
Ливи наклонилась над Чарльзом, ее губы потянулись к его члену. Он оттолкнул ее.
— Я сказал тебе… — начал он.
— А я сказал тебе, — оборвал его Счастливчик. — Черт возьми, может, ты думаешь, у нас это в первый раз?
— Что?
— Он прав, Чарльз, — подтвердила Беки. — Мы занимаемся этим втроем с тех самых пор, как встретились вместе. Это не так уж важно, милый, любовь свободна и прекрасна.
— Конечно, — сказал Чарльз. — Но сегодня…
— Трахнешь меня потом, Чарльз.
Чарльз упал на спину, чувствуя, как Счастливчик переползает через него. Требовательным, напряженным голосом он стал говорить Беки, что ей делать, и она это делала. Чарльз произвел над собой усилие, чтобы отключиться от всего, потом рядом с ним оказалась Ливи, и ее настойчивое тело помогло ему не слушать, помогло убедить себя, что все хорошо, что все так, как и должно быть…
Ночью Чарльз проснулся от прикосновения рук, которые гладили и ласкали его тело, и голоса, который шептал ему на ухо. Он сказал себе, что наконец-то они с Беки вместе. Но в темноте он не мог быть уверен даже в этом.
Утром они тронулись в путь. Прочь из Оахаки — вверх, к зубчатым бесплодным горам, быстро проносясь мимо огромных органных кактусов, которые своими устремленными в небо стволами напоминали каких-то языческих идолов, воздвигнутых неведомому, забытому божеству. Они почти не разговаривали — только какие-то незаконченные фразы, да вопросы, оставшиеся без ответов. Чарльз разглядывал проносящийся мимо пейзаж, не выказывал никакого интереса ни к чему сказанному и старался не вспоминать о том, что произошло ночью.
К тому времени как они съехали с основной автострады, солнце поднялось выше, а воздух стал теплее. Грязная, каменная, плохо вымощенная дорога петляла и кружила, все время забираясь вверх.
Беки, сидевшая рядом с Чарльзом, заговорила:
— Надеюсь, мы не зря поехали. Эта дорога пугает меня.
Звук ее голоса сказал Чарльзу, что она — как и он сам — боится того, что их ждет впереди; боялись все. На переднем сиденье, тесно прижавшись к Счастливчику, примостилась Ливи. Рядом с ней сидел метис, их проводник. Это был маленький человечек с быстрыми глазками; за всю дорогу он не произнес ни слова, если не считать его кратких указаний относительно их маршрута.
Они продолжали мчаться. Скользя на камнях, объезжая выбоины и канавы, ныряя вниз с внезапностью мчащихся с горы саней, оставляя за собой облака пыли, следуя петляющей, часто поворачивающей, словно в слаломе, дороге. По мере того как они забирались выше, воздух становился все тоньше, свежее, и Чарльзу, чтобы удовлетворить потребность в кислороде, приходилось дышать все чаще и глубже.