паломников-индусов. Возможно также, что он направился туда из-за близости этого места к прежнему убежищу — Самбалу. В «Маасир-и-рахими» приводится биография Байрама, скорее всего, взятая из сочинения «Тарих-и-акба-ри» Мухаммад Арифа Кандахари, который был управляющим его хозяйства. Слово «Хардвар» там используется дважды без всякого намека на ошибку. В этом сочинении рассказывается родословная Байрама, описывается его рождение в Кила-и Зафар в Бадахшане, смерть отца, Саиф Али, в Газни, поступление на службу к Хумаюну, назначение мухрдаром (первым министром) и, наконец, вероятно, на основании рассказа Абу-л Фазла о многих опасностях, пережитых Байрамом при побеге в Гуджарат, описывается, как во время странствования он попал в компанию гувар [цыган], которые пили вино и плясали и заставили его участвовать в своих развлечениях. [Вероятно, речь идет не о Хардваре, расположенном к северу от Дели в штате Уттар-Прадеш, а о полуострове Катхиявар в южной части штата Гуджарат. Тогда путь из Бурханпура в Сурат и далее становится понятен.]
И.И. Шептунова
МИНИАТЮРА ЭПОХИ АКБАРА
Открывая выставку миниатюрной живописи, неутомимый исследователь индийского искусства Стьюарт Кэри Уэлч дал ей название «По цветку с каждого луга», цитируя слова Абу-л Фазла, сказанные им о художниках эпохи Акбара: «Было бы слишком долго описывать достоинства каждого из них. Я хочу лишь собрать по цветку с каждого луга, по колосу от каждого снопа»1. У славного летописца могольского падишаха было полное право такого выбора — ведь это под его покровительством обрела небывалый размах деятельность писателей, переводчиков, каллиграфов, иллюстраторов и иллюминаторов, трудившихся в китабхане Агры и Фатехпур-Сикри, а также в многочисленных местных центрах молодой империи Бабуридов. Поразительно не только число собранных и переписанных здесь книг (только в библиотеке Фатехпур-Сикри насчитывалось более 24 тысяч томов)2, но и невероятно высокий уровень их оформления, равно как и число одаренных мастеров, имена которых дошли до нашего времени3.
Казалось бы, сам факт такого объема производства литературной продукции уже бесспорно свидетельствует о наличии школы живописи, отмеченной определенными стилистическими чертами и имеющей свои исторические границы, более или менее совпадающие со временем существования династии Бабуридов. Однако и сам термин «могольская живопись», и его реальное содержание по-разному оцениваются исследователями4. Крайние позиции занимают те из них, которые готовы приписать любую более или менее достоверно созданную в Индии XVI в. миниатюру могольской школе, или же их оппоненты, считающие, что таковой вообще не существовало, а искусство могольской эпохи точнее называть индоперсидским, так как оно является производным от сефевидского искусства книжной иллюстрации, иногда — продуктом тимуридской живописи. «Работы времени Хумаюна и Акбара могут быть названы колониальным вариантом персидского искусства, со всеми теми трансформациями и приспособляемостью, которые слово «колониальное» подразумевает применительно к искусству и литературе, — пишет Ш. Сухраварди. — ...Некоторые авторы признают термин «индо-персидская [школа]» для работ времени двух первых могольских правителей, но возражают против распространения его на более позднее время. Это кажется нелогичным, ибо если его употребление вызывает в нашем сознании представления о наиболее важных составляющих этого искусства, нет причин, по которым он не может быть применен и ко всему периоду его существования»5.
С другой стороны, ряд ученых доказывал тезис о самостоятельности могольской школы, указывая на большое число художников-индусов в мастерских
Акбара и его преемников. Хотя этот факт служит косвенным подтверждением широких взглядов Акбара и его окружения, он не является достаточно веским аргументом в пользу гипотезы о влиянии автохтонных традиций живописи на стиль придворного искусства. Совместная работа индусов и мусульман над одной и той же рукописью, например, «Бабур-наме» из Британского музея, не несет в себе явных различий в стиле живописи, а возникающие в дальнейшем особенности письма того или иного мастера имеют в своей основе сугубо индивидуальные признаки творческого почерка.