Грозное пребывание Его Величества в Бадахшане заставило затрепетать весь Туран. Узбеки собрались все вместе и были преисполнены ужаса, но так и не смогли найти подходящего противоядия
своему страху.
Глава 41
Рассказ о том, как мятеж мирзы Камраиа [способствовал] раскрытию тайн [Божественного] замысла, и о правлении [Камрана] Кабулом
Это древний закон и установленное правило, что, когда Господь, Создатель мира, желает возвести на трон управления всеми смертными своего избранника и, утвердив его на этом украшающем державу месте, вложить в его могучие руки поводья от человеческих сердец, Он испытывает его в начале пути всевозможными трудностями и бедами, чтобы тот в полной мере мог оценить благо вечных милостей,
которые ожидают его в невидимом мире; чтобы этот избранник, узнав различные стороны бытия, на личном опыте познал бы милосердие и гнев, спокойствие и тревогу, радость и горе. Всё это ясно для тех, кто знаком с древними записями и сведущ в преданиях старины. Но поскольку этот священный сын — творение слияния двух стихий1 — Божественного могущества (Джалал) и Божественной красоты (Джамал)2, то есть Его Величество Шахиншах, был в силу Вечного закона предназначен для всех ступеней знания, и мироукрашающее Божество создало его умудренным сердцем Учителем с прозорливой и просветленной душой, не нуждавшимся в наставлениях сынов человечьих, то явления тех бедствий не были нацелены на то, чтобы познакомить его с милосердием или гневом либо уничтожить земные пороки и соблазны. Скорее, высокие проявления благородных — хотя и противополож
256
ных — качеств и противоречивые черты этого правителя оказываются естественными и предстают во всём своем великолепии. Пример этому можно найти в его детстве, ибо уже тогда сия святая душа чуждалась ненужного обучения3. Эти правдивые записи покажут мудрым и опытным, что лишь в глазах поверхностных [людей] такие явления4 выглядят как следствие избытка обучения и излишка знаний. В то время как для видящих истину они [эти явления] предстают лишь неизменным сиянием сущности, насыщенной давней мудростью. [Вместе с тем] когда горькие воды несчастья5 вливаются в уста того, кто держится в отдалении от дворов Единения и как потерянный блуждает в пустыне изумления, складка надменности ложится на его лоб6, и он превращается в вершителя всевозможных неблагодарных деяний, в носителя тирании и несправедливости, покуда не будет застигнут неиссякаемым гневом и вечным наказанием. Именно так можно изобразить участь мирзы Камрана, поссорившегося со своим благодетелем и старшим братом, неизменно превосходившим его избранником Аллаха, царем этого века и справедливым правителем, результатом чего стала потеря жизни, достояния и чести многими служителями Аллаха.
Короче говоря, нежданное бедствие произошло во время всеобщей радости, когда широкая душа Его Величества являла собой небесный сад счастья и веселья. Пришло досадное известие, что мирза Кам-ран восстал, внезапно напал на Кабул и захватил его, а Шерафкан, не задумываясь о последствиях, перешел на сторону мирзы. Священное сердце Его Величества было встревожено судьбой шахиншаха и наполнилось состраданием к жителям города, всегда уповавшим на Аллаха и нуждавшимся в заботе так же, как дети. И наконец, оно обеспокоилось мятежом мирзы и последствиями этого. Свой небесный гений он обратил на решение этих проблем и проявил [всю] необходимую заботу, чтобы погасить вспыхнувшее пламя. И Абу-л Фазл, автор этих благородных записей, покидает просторы многословия, чтобы рассказать о событиях, и переходит к повествованию, давая мимоходом и кратко изложение обстоятельств, чтобы насытить губы жаждущих влаги слов.
257 Описание событий таково. Когда армия судьбы взяла Кандагар
и подошла к окрестностям Кабула, все воины и жители этого города радовались добрым новостям о прибытии Его Величества Джаханбани, и многие тогда отделились от мирзы и пришли засвидетельствовать свое почтение. Мирза сошел с тропы благоразумия, с пути повиновения и покорности и превратился в путника, заблудившегося в пустыне беспорядков; он задумал захватить дорогу на Газни. Он презрел возможность служения и бежал. Мирза Хиндал, Мусахиб бек и некоторые другие
