возжелал, чтобы к нему прислали связанного Ходжа Гази, занимавшего в награду за свои способности и хорошую службу пост в диване, дабы он [Карача] мог казнить его8 [а также потребовал], чтобы на место [последнего] назначили Ходжа Касима Тулу9. Поскольку Его Величество [Джаханбани], воплощение справедливости и милосердия, не одобрил этого требования, Карача-хан, преисполнившись тщеславия, возомнил себя [чуть ли не] столпом победоносной власти, и заставив на свое злосчастие, увлек множество людей с [праведного] пути, изменив тем самым свой гороскоп, и направился в Бадахшан. Бабус, Мусахиб бек, Исмаил бек Дулдай, Али Кули из Андараба10, Хайдар Дост Могал, Шейхам Ходжа Хизри и Курбан Каравал вместе с тремя тысячами испытанных всадников, которых [Карача-хан] увлек за собой, направились через Котал Минар в Бадахшан, вступив [тем самым] в пустыню ошибок.
Когда Его Величество услышал об этом, он захотел незамедлительно отправиться за этими злосчастными, свернувшими с благословенного пути. Однако, дожидаясь благоприятного (для отбытия) часа, он отложил свой отъезд и отправил в погоню за негодяями своих людей. Каждый из прибывающих верных слуг направлялся [вслед за ними], и, таким образом, Тардибек-хан, Муним-хан, Мухаммад Кули Барлас, Абд-ал-лах Султан и другие преданные верноподданные один за другим бросились [преследовать Карача-хана]. Около полудня, когда благоприятный час наступил, Его Величество сел на коня победы. Множество доблестных молодцев устремились вперед и, настигнув арьергард упрямцев, сразились с ними, одержав победу. На закате дня они приблизились к лагерю Карача-хана близ реки11, однако ночь способствовала злодеям, и они скрылись под ее покровом. Они переправились [на другую сторону] по мосту Горбанд, после чего разрушили его. Преследователи вернулись назад и засвидетельствовали свое почтение [падишаху] в Кара Баге. Украшающий мир разум его Величества Джаханбани принял решение возвратиться в Кабул, подготовиться, а [затем] выступить на Бадахшан. Недальновидные беглецы оставили в Пандж-шире Тамар Али Шигали, вакила [министра] Карача-хана, чтобы он собрал сведения о положении дел в Кабуле, а сами, миновав перевал в Хинду Кохе, присоединились в Кишме к мирзе Камрану. Его
273
Величество вернулся на следующий день, наполнив Урта Баг светом своего присутствия. Он дал меткие прозвища тем жалким [глупцам], что пренебрегли своими обязанностями перед царем и изменили своему благодетелю [букв. «его соли»]. Он окрестил Карачу — Кара Бахт (черное счастье), Исмаила — Хирс (медведь), Мусахиба — Муна-фик (лицемер), а Бабуса — Дайийус (глупец)12. Он передал мирзе Хиндалу, мирзе Сулейману и мирзе Ибрахиму указание приготовиться и ждать прихода величественной армии. Также был дан приказ Хаджи Мухаммад-хану прибыть из Газни к падишаху.
В то время, когда разум [Его Величества] был занят подготовкой к походу на Бадахшан, он постоянно советовался с рассудительными, умудренными годами людьми, на челе которых сверкал алмаз искренности. Те, что не обладали ни преданным сердцем, ни дальновидностью, настаивали на уходе в Кандагар, дабы провести все приготовления там, а уже затем отправиться подавлять мятеж мирзы Камрана. Обладатели же жалованной грамоты мудрости, [украшенной] гербом доблести, поддерживали царский план о [немедленном] наступлении на Бадахшан. Однажды [падишах] спросил Мухаммад Султана13: «Что скажешь?» Тот ответил: «Мирза Камран преуспел благодаря дезертирству тех неблагодарных. Вполне вероятно, что он опередит нас и прибудет [раньше] в эти земли. Мне кажется, что если падишахская армия первой переправится через Хинду Кох, она выйдет победителем, в противном случае — да не допустит этого Аллах! — жребий решит иначе». Его Величество Джаханбани сказал: «[Жизнь] неоднократно являла примеры гибели преуспевших. Если он преуспеет, мы станем просителями при Дворе Аллаха». Он также прочел следующие строки: