давал этому значения, ибо наивысшим принципом правителя было не выдергивать из-за каждого недостатка росток человеческой жизни, являющийся результатом Божественного мастерства и плодом древа сада судьбы, — и это касалось особенно тех, кто отличался от [обычных смертных] мудростью, мужеством либо иным прекрасным качеством. Но этот несчастный, преисполненный зла, в своей глупости и упрямстве мнил, будто то была лишь слабость (Хумаюна), и это толкало его на большее безумие; тогда как Его Величество закрывал глаза на подобное поведение и осыпал его почестями. В это благоприятное время Его Величество неизменно держал открытыми врата справедливости и оказывал благодеяния, от которых зависело управление землей и ее обитателями, и собирал то, что было разбросано и рассеяно временем.
Мирза Камран после своего поражения покинул селение Уштар 307 Грам в самом жалком состоянии, явившемся прямым следствием его неблагодарности и плодом забвения [оказанных ему] благодеяний, и с восемью приспешниками (то есть с Ак султаном3, братом Хизр Ходжа-хана, Баба Саидом Кибчаком, Тамар Ташем атгой, Катлак Кадамом4, Али Мухаммадом, Джоги-ханом, Абдалом и Максудом курчи) направился через Дих-и-сабз и присоединился к афганцам. Мирза Хиндал, Хаджи Мухаммад-хан, Хизр Ходжа-хан и другие, отправившиеся в погоню, не проявили должного рвения и вернулись [ни с чем]. Афганцы преградили путь мирзе, ограбили его, и он, боясь быть узнанным, сбрил все волосы с лица (чар зарб зада) и, нарядившись каландаром [дервишем], пришел к Малик Мухаммаду из Мандраура, одному из самых влиятельных людей в Ламганате; тот, вспомнив прежние обязательства, помог ему. Мирза Камран же не был разбужен всеми этими несчастьями, любое из которых в глазах мудрого уподоблялось [удару] сурового бича предостережения, вырывавшему из сна нерадивости, — но снова погрузился в дрему. Вокруг него собралось множество солдат, имевших человеческое обличье, но не обладавших ни сердцем, способным понять, на чьей стороне истина, ни зрением, чтобы увидеть стыд [их деяний], и всегда готовых к бунту и вероломству.
Когда эти вести дошли до возвышенного лагеря, клика лицемеров оживилась, а верные почувствовали тревогу. И в это время, когда вновь поднялись языки пламени мятежа и противостояния, Хаджи Мухаммад-хан без позволения уехал в Газни. Его Величество Джаханбани, желая выиграть время и верно оценив (того человека), счел этот бесчестный поступок [проявлением] любви к противодействию (назджанг (?) и отнесся к нему с неодобрением. Он повелел Бахадур-хану, Мухаммад Кули Барласу, Кидук Султану и другим героям остановить мирзу Камрана. Когда армия удачи приблизилась к мирзе, тот отошел в ущелья Алигара и Алишанга. Военачальники [падишаха] продолжали преследование, и он, покидая те земли, обратился за защитой к афганским племенам халилов и момандов5. Собравшиеся было вокруг него бродяги разбежались. Победоносные войска повернули назад близ деревни
Газу-и-Шахидан. Ум Его Величества получил передышку от злобных происков мирзы Камрана, и дабы укрепить расположение мирзы Сулеймана и оказать тому еще большую честь, он предложил ему брак [с его дочерью]. Ходжа Джалал-ад-дин Махмуд и целомудренная Биби Фатима были посланы сватать дочь Сулеймана Ханум, ибо если бы это произошло, разум Его Величества успокоился бы в отношении Бадахшана, и мирза Сулейман был бы удовлетворен. С Джалал-ад-дином отправили и мирзу Аскари, чтобы передать его в руки мирзы Сулеймана, повелев тому отправить Аскари в Хиджаз через Балх. Мирза Сулейман воспринял приезд посланцев как большую честь и сделал всё, чтобы оказать им почет6. Повинуясь царскому указу, он отослал мир- 308 зу Аскари в Балх. Последний, пристыженный и раскаявшийся, не смог оставаться там и отправился в долгий путь [поехал в Мекку], взяв с собой в спутники нетерпение. Счет его дней завершился в 965 г.х. [1558 г.]7 на пути из Сирии в Мекку. Мирза Сулейман же согласился, что свадьба Его Величества Джаханбани [и его дочери] произойдет по прибытии бегим (женщин двора Хумаюна) и знати, но когда его дочь станет постарше. Исполненный уважения, он отпустил послов с письмом, содержавшим извинения и [выражения] покорности.
Глава 50
Очередной поход Его Величества Джахапбапи, направленный на тушение пламени бунта мирзы Камрана
Поскоёьку привычка, как говорят, является пятым элементом тела1, тот, кто тяготеет к путям зла, подобен скорпиону и жалит, не управляя собой. Но еще более велико число тех, кто по сути своей злобен, в ком привычка перекликается с сущностью. Так и мирза Камран, вновь