Следует сказать, что гакхары — это многочисленное племя, населявшее край между Бихатом (Джеламом) и Индом. Во времена кашмирского султана Зайн-ал-абидина туда пришел военачальник из Газни 324 по имени Малик Кид4, родственник правителя Кабула, и отнял этот край у кашмирцев. Ему наследовал его сын, Малик Калан, а затем его внук Бир (или Пир)5. После него [к власти] пришел Татар-хан, много враждовавший с Шер-ханом и его сыном Салим-ханом6. Он считал, что связан с родом Его Величества, так как во время завоевания Индии Его Величеством Гити-ситани Фирдус-макани поступил к нему на службу и хорошо потрудился. Он выказал особую преданность в войне с Рана Санкой. У него было двое сыновей: Султан Саранг и Султан Адам. После [смерти] Саранга род возглавил Адам. Сыновья Саранга Камал-хан и Саид-хан подчинились ему, но затаили недовольство. Джо-ги-хан, доверенный слуга мирзы Камрана, прибыл вместе с послом Султан Адама и подал прошение от мирзы, полное льстивых и пустых слов.
Абу-л Фазл, автор этого краткого изложения [свода] мудрости и летописец деяний этого благородного рода, сосредоточил свой ум на истории Его Величества Шахиншаха и на повествовании о событиях его славного правления. Лишь для удовлетворения жажды читателей этой бесценной летописи он, в качестве отступления, описал сию величественную родословную от Адама и до наших дней, являющихся эрой наследника Вселенной. Теперь необходимо коснуться злодейств мирзы Камрана и свершения возмездия, явившегося следствием его собственных деяний7. Хотя эта благородная хроника слишком возвышенна для описания подобных вещей, всё же ради полноты повествования необходимо обратиться наравне с высшим и к низменному.
Да будет известно слушающим рассказ об этих удивительных происшествиях — каждое из которых достойно поучения святых проповедников, что мирза Камран, потерпев тем утром поражение и с тысячью опасностей спасшийся из рук воинов, не мог оставаться нигде. По своему скудоумию — плоду неблагодарности — и вопреки неудачам, каждая из которых могла привести его на дорогу благополучия, он не подчинился господину, столь милосердному и снисходительному; и, когда пыль раскаяния и сожаления должна была покрыть его лицо, а ему во искупление своих злодеяний надлежало со стыдом и извинениями явиться
лобызать порог, он, преследуемый роком отступник, бежал в Индию, чтобы предстать перед Салим-ханом, сыном Шер-хана (у которого, помимо врожденной неблагодарности, рассудок был помутнен вином беззаботности и возбужден гордыней), и получить от него помощь для собственного уничтожения. Милосердный Аллах! Что толкнуло его обратиться к своему смертельному врагу ради замышления гибели столь надежного друга? Как мог он так унизиться из-за этого и пожелать, чтобы тот (Салим) помог ему бороться со своим благодетелем? Как бы то ни было, до этого довели мирзу злые мысли, и с несколькими сторонниками он направился в Индию. Неподалеку от Хайбера он послал Шах Будаг-хана к Салим-хану, находившемуся в Бане8, городе Пенджаба. Посол мирзы прибыл туда и исполнил порученное. Салим-хан понял, что осуществление желаний мирзы вне его (Салима) власти, а потому решил прибегнуть к лицемерию. С посланником он передал немного денег на расходы и распорядился, чтобы тот (Камран) ждал его там, где сейчас находится, обещая послать ему помощь и назначить пособие. Прежде чем посланец воротился к мирзе, к Салим-хану направили Али Мухаммада Аспа. Эта долгая история — лучше бы она была короче — завершилась тем, что, когда мирза приблизился к Бану на расстояние четырех косое, Салим-хан послал своего сына Аваз-хана, маулану Абд-ал-лаха из Султанпура и некоторых военачальников встретить его. Афганский правитель (т.е. Салим) принял мирзу так, как не принимают даже врагов или бродячих псов9. Его [мирзу] сопровождали Баба Джуджак, мулла Шафаи, Баба Саид Кибчак, Шах Будаг10, Алам шах, Рахман Кули-хан, Салих днеана11, Хаджи Юсуф12, Али Мухаммад Асп13, Тамарташ, Галиб-хан, Абдал Кука и много других падших, чьи имена здесь лучше не приводить. Поскольку деяния неблагодарных и мысли вероломных не доводят до добра, но оканчиваются бедой, то всё, что с ними случилось, стало следствием их поступков. Мирза чувствовал отвращение к дурным манерам этой невежественной шайки (то есть афганцев) и наедине постоянно упрекал Шах Будага, уговорившего его прибыть сюда.