315
В это время Ходжа Шамс-ад-дин Хафи сбежал от бунтовщиков. Когда Музаффар-хан был убит, Масум-хан забрал Ходжу под присмотр, ибо подозревал, что у того имелись деньги. Не преуспев при помощи мягкости, передал его порочным, утратившим совесть людям, и тот чуть не умер под пытками. Благодаря доброй удаче Араб Бахадур, движимый старой дружбой, прибыл и взял его к себе под предлогом, что убедит расстаться со своими богатствами. И сняв оковы с его ног, начал выхаживать. Ходжа воспользовался представившейся ему возможностью и бежал вместе с другими, [затем] примкнув к радже Санграму в Горакпуре. Из-за того что дороги были перекрыты и незанятых территорий оставалось мало, он не мог присоединиться к войску, однако постоянно тревожил противника. И беспрерывно нападал на их конвои и захватывал скот, когда его выпускали пастись. Вскоре Хасан Али Араб, Афак Дивана, Мир Хусейн Нишапури, Али Кули, Азиз и многие достойные мужи, примкнувшие к врагам по безнадёжности, объединились вокруг Ходжи. Набралось почти 1200 человек, а сонм неприятелей приуменьшился, и некоторые сбежали. Их [владения] сократились.
Тогда же заточили [в темницу] и Шах Мансура Дивана. Благодаря своему навыку в счёте и стремлению к выгоде (для правительства) он был поглощён [исключительно] военными делами и, отдав всё внимание лишь обязанностям визиря, возвёл требование в 316 принцип. [Но] визирь — тот, кто проницательностью и силой честности охраняет доходы, ивто же время наблюдает за слугами Господа (то есть мусульманами, но здесь, возможно, людьми вообще), и считает [истинным] путём середину меж снисходительностью и строгостью, между суровостью и мягкостью, и для которого жизнь с друзьями и врагами означает то же, что и срединный путь Истины. И не оставляет того, что соответствует времени и месту, и не считает накопление золота лучшим из занятий, но живёт с ясным челом, сладкой речью, мощным сердцем, благодарной душой и неизменной справедливостью. Он смыкает око зависти и открывает дверь широкой терпимости. Прикрывает лавку4 придирчивости и мелочности и отвращается от людских делишек, связанных с деньгами. Быть может, благодаря этому благородному обыкновению племена рода людского сумеют выбраться из базара потерь и приобретений и обрести вечное блаженство в саду преданности. Также и счетоводу (мастауфи) найдётся иное занятие, кроме как заниматься крючкотворством и учинять смуту, собирать недоимки и поднимать подати. Ему надлежит оставить мотивы корысти и наблюдать за отделом счетоводства. Ходжа сошёл с истинного пути — обратился к увеличению податей. И не обращал внимания на неурядицы тс^й поры и смятение эпохи, но требовал уплаты недоимок. Раджа Тодар Мал доложил, что царские слуги участвуют в ожесточённой войне, и базар самопожертвования (сирбази, букв, «игры головой») оживился. Чиновники же правительства в подобной борьбе действовали без раздумий и понимания момента, и закрыли мошну великодушия, и требовали уплаты податей, отменённых (?)5. Как можно назвать подобную дерзость? И к какой клике принадлежит человек, предъявивший чрезмерные требования? Праведный властитель лишил его поста и назначил на него Шах Кули -хан Махрама. В высокий сан визиря он возвёл Вазир -хана. Ратники в восточных областях подтянули пояса верности, узнав о сей великой милости, и выдвинули стопу отваги. Многие распрощались с неблагодарностью и изъявили повиновение. Пусть они так же вступят в неосквернённую обитель верности и отбросят погибельную для души порочность и злые мысли!
Следует упомянуть, что принц, Даниил — жемчужина престола Халифата — был послан в Аджмир. Мудрый повелитель6 в Мастерской исканий и просветления украшает дворец власти в соответствии с двумя путями поклонения. Во-первых, он, благодаря неослабевающему разуму, озаряет блеском истины благостный свиток своих деяний, а с помощью мудрости — сей хозяйки многоцветного обиталища (дворца верховной власти) и надзирателя рынков общественных отношений — контролирует собственный нрав. При таком почитании [Господа] нет места беспорядку. Но, поскольку правление в сем преходящем мире сделано покровом главенства в мире духовном, он не пренебрегает и тем, что поверхностные считают [собственно] ПОЧИТаНИСМ НеСраВПеП-ного Божества, и из внимания к чувствам современников принимает в расчёт недостатки и достоинства его [этого пути]. Ибо ВСе СГО МЫСЛИ вращаются вокруг того, как оберечь простых людей от извилистых путей и ложных представлений и тем не допустить, чтобы прозрачность мира замутил туман недомыслия. Посещение пробуждённым сердцем усыпальниц с останками мужей он считает образчиком подобной ограниченности. Если цель сего — единение с духом святого, то близость или отдалённость не играют роли. Если же это делается для того, чтобы почтить истлевший прах, то это язычество и идолопоклонство.