Игнат Васильевич никогда не подвозил никого. Но когда на бульваре он увидел голосующую женщину-карлика, он не мог не остановиться. Это была его вторая ошибка.
– Вам куда?
– На Сокол.
– По дороге, – сказал Куроедов, живший на Ленинградском проспекте.
Он перекинул атташе-кейс на заднее сиденье. Карлица забралась к нему в машину.
– Деньги с женщин не беру, – на всякий случай предупредил Куроедов.
– Ладно, – легко согласилась женщина. – Как вы думаете, зачем москвичи так охотно подвозят незнакомых людей?
– Хотят познакомиться, – соврал Куроедов.
– Вы, наверное, думаете, что я работаю в цирке?
– Была у меня такая мысль.
– А я вот в цирке еще ни разу не была. Вы думаете, есть смысл сходить?
– Я недавно с младшей дочкой ходил. Мне понравилось, а ей не очень.
– Почему?
– Все смеются – она боится.
– А вы не боялись?
– Я мало чего боюсь.
– Почему?
– Не пугливый.
– Как интересно! А вы не хотите со мной вместе сходить в цирк?
Куроедов внимательно посмотрел на пассажирку:
– Вы серьезно?
– Абсолютно.
– Вам не с кем пойти в цирк?
– В принципе, есть, но хотелось бы с вами.
– Я, может быть, что-то не понимаю…
– Вы не любите женщин, которые берут на себя инициативу?
– Я не против, но у меня мало времени.
– Вам не нравятся миниатюрные женщины?
– Я совсем не против карликов! То есть я не то хотел сказать!
Пытаясь загладить свою оплошность, Куроедов пустился в светский разговор и не заметил, как они приехали на Сокол.
– Остановите, пожалуйста, у перехода. Карлик полезла в карман.
– Денег не надо, – повторил Куроедов.
– Я уже поняла. Я вам дам номер своего мобильного.
Лезет в сумку, достает бумажку и ручку. Записывает. Куроедов машинально кладет бумажку в карман:
– Звоните!
Карлица выпархивает из машины. Куроедов отъезжает в недоумении. Несколько секунд он едет, потом лезет в карман, достает оттуда стодолларовую бумажку. На ней телефон. Без имени. Он припарковывается.
Шарит по карманам. Вспоминает, что сигареты в кейсе. Открывает кейс. Там лежит бумажный кирпич в коричневой обертке: в кирпиче пачки долларов. Он осторожно пересчитывает пачки. Двести тысяч!
Что можно купить на двести тысяч долларов? Перед глазами Куроедова пронеслись потребительские видения. Он увидел себя и Зяблика, счастливых, выходящих из роскошного миланского бутика с набитыми сумками.
– Отечество в опасности, – пробормотал Куроедов. – И я вместе с ним.
Включил телефон спецсвязи.
– Константин Павлович, – доложил Куроедов, – меня обокрали. То есть наоборот.
– Много дали?
– На пару лет хватит…
– Кто озолотил?
– Женщина какая-то.
– Приметы?
– Карлик.
– Вы помните диск с прилетом этих акимудов?
– Да.
– Там у них была консул. Невысокая.
Тут Куроедов заметил, что диска у него в атташе-кейсе больше нет. Диск с прилетом посольства Акимуд похищен! Вернее, даже не похищен, а фактически обменен на двести тысяч долларов. Он совершил третью ошибку: не сказал об этом генералу.
– Ну, кто не верил, что отечество в опасности? – с мрачным смешком спросил генерал.
– Нет, это не американцы, – задумался Куроедов.
– А кто же? – спросил генерал.
– Ебицкая сила, – сказал Куроедов.
Куроедов расправил плечи, как истинный супермен. Да он и был супермен. Его зарывали живым в гробу, запускали в астрал, сажали на кол в самом центре Африки – и ничего! А тут какое-то мелкое женское видение… Теперь у него снова есть смысл жизни. Ну, консул, берегись! Ты еще не знаешь, что такое русский реванш!
– Консул пригласила меня в цирк, – сказал Куроедов. – В цирке разберемся!
Посольство Акимуд в Хамовниках.
ПОСОЛ. Москва…
Посол с улыбкой раздвигает занавески своего кабинета. За окном вид на московский сентябрь, на Москва-реку, на неубранный строительный мусор во дворе посольства, на стаю воробьев.
ПОСОЛ…Через три дня я вручаю верительные грамоты, а вы, госпожа консул, все еще не подобрали себе русское имя-отчество.
КОНСУЛ. Хочу быть Иван-Иванычем.
ПОСОЛ (строго). Это мужское имя-отчество.
КОНСУЛ. Мне уже надоело быть женщиной. Я вообще не понимаю, почему вы решили отправить меня в Россию женщиной. Женщиной быть неудобно.
ПОСОЛ (морщится). Что еще за женские капризы!
КОНСУЛ. При чем тут капризы, господин Посол! Судите сами. Под юбку дует, особенно здесь, в Москве. В туалет ходить – это, я вам скажу, целый ритуал! Нет чтобы достать и пописать…