В то утро Виктории не было в столовой. По словам миссис Уэлдон дочь, сославшись на головную боль, завтракала в своей спальне. Однако Джорджиана поспешила заверить брата, что Виктория будет очень рада увидеть дядюшку. И как можно скорее. Отказавшись присоединиться к родственникам за столом, объяснив это усталостью, он поспешил встретиться с Викторией. Племянницу, и полковник прекрасно об этом знал, редко мучили настоящие головные боли. Проказница скрывалась от бдительного взора матери, если замышляла очередную шалость. Сэр Фрэнсис принялся подниматься на второй этаж. Перила широкой лестницы были начищены до блеска. Джорджиана обожала чистоту и порядок и порой, казалось, испытывала удовольствие, тираня прислугу, отчитывая горничных и старого дворецкого. «Идеально» – вот её любимое слово. Полковник слышал недовольный голос Сараджа, который распоряжался насчет багажа и настаивал на том, что будет лично прислуживать мистеру Вуду, пока тот гостит в доме. Полковник снова улыбнулся в пышные усы. Сарадж не доверял слугам-ангрези. Сэру Фрэнсису потребовалось добрых пять минут, чтобы подняться по лестнице. Он тяжело опирался на трость. Повреждённое много лет назад колено частенько тревожило в самый неподходящий момент. Боли обострялись на сырой английской земле. Дверь в комнату Артура была заперта. Последний год молодой человек провёл в Ирландии, и полковника это беспокоило. Ирландская земля, прекрасная, полная древних легенд, манила любознательного Артура, но таила в себе много опасностей. Последнее письмо пришло незадолго до отплытия сэра Фрэнсиса в Британию. Племянник делился впечатлениями, рассказывал о поездке к дольменам в графство Клэр.
Комната Виктории находилась напротив спальни брата. Девушка была одна, не притронулась к завтраку и не спешила одеваться. Она читала в постели «The Sign of Four» в издании Спенсера Блэккета [6]. Завидев полковника, Виктория возликовала, соскочила с кровати и с прежней детской непосредственностью бросилась обнимать дядюшку, потом схватила его за руки и попыталась закружить.
– Дядя! Дядя Фрэнк! – вскричала она. Экая проказница! Совсем не изменилась! Ведёт себя, как шаловливый ребенок, хоть ей уже минуло шестнадцать. Бегает босиком, не спешит утягиваться в корсет и, вообще, ходит полуодетая! Мать Виктории непременно придёт в ужас, если застанет её в таком виде. И всё равно на девушку было трудно сердиться. Полковник любил племянницу и не мог не радоваться тому, что она повзрослела и похорошела. Малышка Виктория стала очаровательной хрупкой девушкой. Лицо овальное, с нежным румянцем, вздёрнутый нос, синие, как у матери (и как у сэра Фрэнсиса) глаза, лукавые и озорные, хитрая улыбка, густые черные волосы. Она многим напоминала старшего брата, только глаза у Артура были жёлтыми. «Как у тигра», – гордо говорил племянник в детские годы. «Как у котёнка», – смеялся сэр Фрэнсис.
– Дядя Фрэнк! Как же я рада, что ты приехал! Садись же! Садись! Устал ведь с дороги. Хочешь булочку? Нэнси – наша новая повариха – испекла специально для меня. Матушка сердится, а я не боюсь потолстеть. Булочки этого стоят, – затараторила Виктория.
– Ты ещё не одета! По-прежнему в постели, лежебока! А ведь день в самом разгаре.
– Чтение увлекло меня, и я забыла обо всём. Ты читал повести Конан Дойля? Я слежу за каждой публикацией! Не понимаю, почему они не пользуются популярностью! Шерлок Холмс – гений! И мне так нравится разгадывать загадки.
О да! Это её общая черта с братом. Артур обожает тайны, загадки и расследования.
– Я всё-таки возьму булочку. Вот эту, самую пышную, – заявил полковник, устроившись в кресле у окна. Спальня Виктории была выполнена в светлых тонах: от балдахина и штор до кружевных салфеток, от мебели из светлого дерева до вороха платьев, накидок, перчаток и шляпок, принадлежавших девице на выданье. К спальне примыкала маленькая гостиная, где Виктория устроила музыкальный салон. Девушка пела и музицировала, а Джорджиана часто приглашала на концерты дочери своих многочисленных подруг, их дочерей, сыновей, кузенов и кузин.
Лицо Виктории разом помрачнело. Племянница, несомненно, была рада приезду сэра Фрэнсиса, но что-то тревожило её.
– Как хорошо, что ты здесь, дядя! Я так ждала твоего приезда! С тобой – ничего не страшно!
– Но чего ты боишься, девочка?
Виктория никогда не была близка с родителями. Вечно занятого отца она ежедневно целовала перед завтраком и после ужина, вела себя с ним, как кроткая и примерная дочь, которая, впрочем, не стоит большого внимания и тревоги. Для Чарльза она так и осталась маленькой девочкой с очаровательной головкой, набитой всякими девичьим глупостями. А вот Джорджиана была куда более проницательной. Она часто напоминала, что потратила лучшие годы жизни на то, чтобы воспитать из дочери настоящую леди, девушку, которая будет блистать в свете, удачно выйдет замуж и станет хозяйкой большого и богатого дома, станет такой же, как и мать. Джорджиана не признавала страсть дочери к путешествиям, загадкам и детективным историям, сурово наказывала за любую шалость, но так и не смогла искоренить любовь Виктории к приключениям. Дяде же девушка доверяла, а ещё он всегда был для неё героем.