Акмеисты. Стихотворения
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
* * *
Николай Недоброво (1882–1919)
Ахматовой
С тобой в разлуке от твоих стиховМне не хватает силы оторваться.И как? В них пеньем не твоих ли словС тобой в разлуке можно упиваться?
Но лучше б мне и не слыхать о них!Твоей душою словно птицей бьетсяВ моей груди у сердца каждый стих,И голос твой у горла, ластясь, вьется.
Беспечной откровенности со мнойИ близости – какое наважденье!Но бреда этого вбирая зной,Перекипает в ревность наслажденье.
Как ты звучишь в ответ на все сердца.Ты душами, раскрывши губы, дышишь,Ты, в приближеньи каждого лица,В своей крови свирелей пенье слышишь!
И скольких жизней голосом твоимИскуплены ничтожество и мука…Теперь ты знаешь, чем я так томим? —Ты, для меня не спевшая ни звука.
«О, страсти, споря со словами…»
О, страсти, споря со словами,Неистово кипят клоками,Но кольца сильных гибких словИх мнут и гнут – и из оков,Укрощены, но в силе рвенья,Стремятся страсти; и теперьТо не ожесточенный зверь,Ломавший прутья заключенья,А многопевное волненье.Как радостно таить в себе —Блаженство чистых оргий слова,Изнемогающих и сноваРастущих в сдержанной борьбе!Вот – я; и явственное преждеСпустилось глубоко во тьму…Не всплыть ни скорби, ни надежде,Не возродиться ничему —Всё скрылось и ушло в основуОчаровательному слову.
«Плывет тоска, растёт, немая…»
Плывет тоска, растёт, немая,И дорастает до границы слов.Ничтожен я… И, как подмытый у основ,Дух сник, а мысль блестит, карая,Точа изысканный и меткий приговор.Что? Я любуюсь им? – уж дальним, самовольным.И вспыхнул мир: я становлюсь довольнымЕщё сильней, чем был до этих пор.
«Ты помнишь камыш над гладью моря…»
Ты помнишь камыш над гладью моря?Там вечер розовый лег над нами…Мы любовались, тихонько споря,Как эти краски сказать словами.
У камней море подвижно, сине;Вдаль розовей, и нет с небом границы,И золотятся в одной равнинеИ паруса, и туч вереницы.
Мы и любуясь, слов не сыскали.Теперь подавно. Но не равно ли? —Когда вся нежность розовой далиТеперь воскресла в блаженной боли.
Демерджи
Не бойся, подойди, дай руку, стань у края.Как сдавливает грудь от чувства высоты,Как этих острых скал причудливы черты!Их розоватые уступы облетая,
Вон глубоко внизу орлов кружится стая.Какая мощь и дичь под дымкой красоты!И тишина кругом, но в ветре слышишь тыОбрывки смятые то скрипа арб, то лая?
А дальше, складками, долины и лесаДрожат, подернуты струеньем зыбким зноя,И море кажется исполненным покоя:
Синеет, ровное, блестит – что небеса…Но глянь: по берегу белеет полоса;То пена грозного, неслышного прибоя.
Владимир Нарбут
(1888–1938)
В зной
Диск кровавый исподлобьяСмотрит. Зной – дыханье печек.Но зернистой звонкой дробьюРассыпается кузнечик.
Травы жёстки: от сухменя,Серо-бархатны: от пыли!Долгоспинник к переменеБьет пружиною подкрылий.
Стрелкой двигается усик,А глаза – агатов почки.В паутине резких музыкКосогор – в сухой сорочке.
Как копьё поднявший воин,Жёлтый колос пепелится,Но кузнечиков треск зноен:Клонит к неге нивы лица.
И в дремоте тяжко-пьянойЗреет мерный гуд прибоя:Под горою из тумана —Стрекотанье грозовое.
«С каждым днём зори чудесней…»
С каждым днём зори чудеснейСходятся в вешней тиши,И из затворов душиПросится песня за песней…
Только неясных томленийНебо полно, как и ты.Голые клонит кустыВетер ревнивый, весенний…
Выйти бы в талое поле,Долго и странно смотретьИ от нахлынувшей болиВдруг умереть…