«О чем это?» — спрашивает голос откуда-то с уровня лодыжек.
Памела смотрит вниз, и на ее лице отражается глубокое отвращение. «С чего бы мне отвечать?» — спрашивает она, опираясь на клюку. «После того, как ты так вероломно отплатила мне за гостеприимство, ты от меня разве что хороший пинок получишь, если стоит утруждать ногу…»
Кошка выгибает спину. Хвост в страхе поднимается трубой, шерсть встает дыбом, и Амбер мгновенно понимает, что она не отвечает Памеле, а реагирует на что-то за спиной старухи. «Там, за границей домена. Снаружи этого биома. Настолько холодное… Что это такое???»
Амбер следит за остекленевшим взглядом кошки, и теперь уже ее рот раскрывается в страхе. «Ты ждал гостей?» — спрашивает она Сирхана прерывающимся голосом.
«Гостей?» Он тоже оборачивается посмотреть, на что все уставились, и замирает как вкопанный — ослепительный огонь входящего в атмосферу корабля озаряет ложным рассветом весь горизонт.
«Это приставы, — говорит Памела, склонив голову на бок и слушая наушник костной проводимости. — Они пришли за твоей памятью, дорогая, — объясняет она, хмурясь. — Они говорят, что у нас есть пять килосекунд, чтобы добровольно отдать все, что у нас есть. Или они разнесут нас в клочья».
«У вас у всех большие неприятности» — говорит орангутан, ловко соскользнув по одному из огромных ребер и приземляясь нескладной горой прямо рядом с Сирханом.
Сирхан отскакивает в отвращении. «Опять ты! Чего еще ты от меня хочешь?»
«Ничего». Обезьяна не замечает его. «Амбер! Настало время позвать твоего отца».
«Да, но придет ли он, когда я позову?» Амбер глядит на обезьяну. Ее зрачки расширяются. «Эй! Ты не моя…»
«Ты». Сирхан буравит взглядом обезьяну. «Уходи прочь, я тебя не приглашал».
«Опять незваные гости?» — поднимает бровь Памела.
«Приглашал-приглашал». Обезьяна ухмыляется Амбер, а потом садится на корточки, тихо гукает и манит кошку, которая прячется за одним из изящных серебряных официантов.
«Манфред не является желанным гостем здесь. И эта женщина тоже» — ругается Сирхан. Он встречается взглядом с Памелой. «Вы знали что-либо об этом? Или о приставах?» Он показывает рукой в сторону окна, за которым по облакам скользят, подрагивая, резкие тени. Огонь падает за горизонт — корабль сошел с орбиты и вернется уже в атаке, налетая на них с облаков в острие гиперзвуковой ударной волны.
«Я?» Памела фыркает. «Когда ты уже повзрослеешь и все поймешь…» Она с тревогой смотрит на обезьяну. «К сожалению, у меня не настолько много власти над всем. А что до приставов, я бы их и на злейшего врага не натравила. Я видела, что эти штуки делают с людьми». На мгновение в ее глазах блестит гнев. «Да почему бы тебе не повзрослеть все-таки?!»
«Да, действительно, почему бы» — говорит другой голос из-за спины Сирхана, и он оборачивается. Это тоже женщина — рослая, темноволосая, в старомодном костюме агента и в зеркальных очках. Он чувствует легкий запах духов. «А, Памела, ма шери, как я соскучилась по кошачьим боям!» Она устрашающе ухмыляется и протягивает руку.
Сирхан совершенно сбит с толку — увидев свою почтенную тетю в человеческом обличье, он теперь оборачивается и удивленно смотрит на обезьяну. Тем временем Памела за его спиной надвигается на Аннетт и берет ее руку в свои собственные хрупкие пальцы. «Ты все точно такая же…» — замогильным голосом говорит она. «Не могу понять, чего же это я тебя боялась».
«Ты…» Амбер, попятившись и столкнувшись с Сирханом, разворачивается к нему. «Какого лысого хрена ты одновременно пригласил этих двух? Ты что, термоядерную войну решил устроить?»
«Не спрашивай» — беспомощно говорит он. «Я не знаю, зачем они пришли». Он останавливает взгляд на орангутане. «Что здесь происходит?» Тот протягивает кошке руку, и кошка облизывает ее шершавым язычком. «Твоя кошка…»
«Хм-м. Не идет Айнеко оранжевая шерсть» — говорит Амбер. «Я тебе не говорила тебе о нашем попутчике?»
Сирхан качает головой, пытаясь отогнать замешательство. «Мне кажется, у нас нет времени. Меньше чем через два часа эти приставы вернутся. Они вооружены и опасны. У нас будут неприятности, даже если они просто направят двигатели на купол и подожгут нашу атмосферу, подъемные ячейки хрупкие, а компьютроний не слишком хорошо работает под двумя миллионами атмосфер металлического водорода».
«Так выиграй его!» Амбер берет Сирхана под локоть железной хваткой и разворачивает к пешеходной дорожке обратно в музей. «Безумие» — бормочет она. «Тетя Нетти и Памела Макс на одной и той же планете. И они поладили друг с другом! Недобрый это знак…» Амбер оглядывается и находит взглядом обезьяну. «Ты. Иди сюда. Приведи кошку».
«Кошку?» — переспрашивает Сирхан. «Я слышал о твоей кошке» — неловко говорит он — «ты взяла своего кота на Выездной Цирк».
«Правда?» Она оборачивается. Обезьяна пристроила кошку на плече и чешет ее под подбородком. Она посылает Амбер воздушный поцелуй. «Тебе не доводилось думать, что Айнеко — не просто робокошка?»
«А-а» — слабо говорит Сирхан. «Тогда приставы…»
«Фиг с ними, с приставами. Я про то, что Айнеко — человечески-эквивалентный артилект, а может, даже мощнее. Как ты думаешь, почему он продолжает пользоваться кошачьим телом?»
«Не представляю…»
«Потому что если что-то — маленькое, пушистое и милое, люди всегда это недооценивают» — говорит орангутан.
«Спасибо, Айнеко, — говорит Амбер, кивая обезьяне. — Как тебе?»
Айнеко неторопливо и вперевалочку идет к ним с мурчащей кошкой на плече. «По-другому, — говорит она, подумав. — Не лучше».
«Эх…» Вконец потерявшемуся Сирхану слышится легкое разочарование в голосе Амбер. Они проходят под ветвями плакучей ивы, вокруг пруда, рядом с разросшимся кустом китайской розы, и идут вверх — к главному входу в музей.
«Верно Аннетт сказала» — тихо говорит она, — «Нельзя доверять никому. Думаю, пришло нам время призвать дух отца». Она ослабляет свою хватку на локте Сирхана, он отстраняется и смотрит на нее. «Ты знаешь, что такое эти приставы?» — спрашивает она.
«Ничего особенного». Он машет рукой в сторону холла за парадным входом. «Город, будь так добр, проиграй ультиматум заново».
Воздух мерцает старинным голографическим полем и начинает передавать, сжив видео и адаптировав его для человеческих глаз. В пилотском кресле древней капсулы «Союз» расселся кто-то очень, смахивающий на пирата в потрепанном и латаном скафандре, и недобро ухмыляется камере. Один из его глаз совершенно черный — наверное, это широкополосный имплант. Над верхней губой изгибаются кустистые усы. «Здра-а-асте и привет» — рычит он. «Мы — ка-алифорнийская ох-х-храна природы… И мы па-а-алучили письма жалоб от ч-чертовых чинуш конгхресса с-соеденных ш-ш-штанов Америки».
«Да он пьян!» Глаза Амбер распахиваются. «Что за…»
«Он не пьян. Коровье бешенство. Процедура нейроадаптации к Экономике 2.0. — сомнительная штука, от нее бывает и такое. В отличие от старой поговорки, нужно действительно быть безумным, чтобы там работать. Слушай».
Город, который приостановил воспроизведение на время этих комментариев, запускает дальше. «В-вы ск-скрываете беглую А-а-амбер Макс и ее ва-алшебную кошку. Мы х-хотим кошку. Отдаешь — п-п-о-о-ощадим. Даем уно орбита. Даешь нам кошку и мы не стреляем».
Экран выключается. «Это, конечно, подделка» — добавляет Сирхан, смотря куда-то во внутренние пространства, куда отражения принесли данные от городского анализатора орбитальной механики. «Они входили баллистическим торможением прямо с орбиты — там было девяносто „же“ полминуты подряд. А потом они переслали это. На экране был просто аватар-машинима, человеческое тело превратилось бы в паштет после такого ускорения».
«Так приставы…» На лице Амбер отражаются усердные попытки разобраться в ситуации.
«Они не люди» — говорит Сирхан. Вдруг он чувствует… не расположение, но непривычное отсутствие зла на эту молодую женщину, в другом мире ставшую его матерью, на которую он так любит злиться. «Они усвоили многое о том, что значит быть человеком, но их корпоративная природа все равно берет верх. Хоть они и считают время часовыми отчетностями, почти как немытые шумерские фермеры — месяцами, хоть у них и есть этика, или скорее — всякие там поправки к бизнес-практике — они все равно не люди. По своей сути они — компании с ограниченной ответственностью».