Отдаю дурацкую квитанцию школьной секретарше, которая бледнеет, рука дрожит, когда она берет ее у меня, как будто я собираюсь перепрыгнуть через стол и напасть на нее или что-то в этом роде. Потом понимаю, что оставил свой сотовый на стуле в медицинском отсеке, и это просто чертовски здорово. Я направляюсь обратно на другую сторону здания и вижу, как парень, который определенно не является учеником Вульф-Холла, проносит на руках Чейз через дверь в один из компьютерных классов.
Высокий, со светлыми волосами и целой кучей татуировок — плохих, которые можно купить в дешевом магазинчике в переулке на Лас-Вегас-стрип, когда ты бухой. Такие татуировки идентифицируют парня как откровенного мудака-неудачника. Мне кажется, он видит меня, но не могу быть уверен. Если заметил, значит, у него железные яйца, потому что ему явно наплевать, что кто-то его засек.
Дело не в том, что я заинтригован. Нет, это определенно не то. Мне было бы наплевать, если бы Чейз вляпалась в какое-то дерьмо; это должно было случиться рано или поздно, ее рот был таким же колоссально умным в последнее время. Это вибрация, которую я получаю от парня, который грубо затащил Пресли в дверной проем… он выглядел как мудак. Высокомерный. Противный. Парень даже не моргнул, когда увидел меня, как будто я никоим образом не мог представлять для него проблему. Мне это не нравится. Это попахивает высокомерием следующего уровня. В любой другой день я бы с радостью сжег это место дотла и даже не сбился с шага, но это не значит, что случайные незнакомцы могут просто появиться здесь и бродить вокруг, как будто это чертово место принадлежит им.
Я двигаюсь быстро, направляясь в компьютерный класс. Академии сотни лет, поэтому в старинных дверях из красного дерева нет окон. Я не могу шпионить за ними таким образом, поэтому отодвигаю тяжелую деревянную дверь, приоткрывая ее ровно настолько, чтобы заглянуть в комнату через щель.
Незнакомец сажает Чейз на пол у окна в дальнем конце комнаты. Она приходит в себя — черт, она была без сознания? — как раз в тот момент, когда я проскальзываю в класс. Чейз по-настоящему подпрыгивает, когда видит этого чувака. Они сердито смотрят друг на друга, ни один из них не обращает никакого внимания на тот факт, что они не одни. Я ныряю в одну из старых готических ниш, образованных в каменной кладке. Идеальное место, чтобы спрятаться и подслушивать разговор.
— Ты действительно самая тупая сука, с которой я когда-либо сталкивался, — рычит парень. Его тон едкий, грубый от сигаретного дыма. — Ты думала, что я не пойму? Думала, не узнаю?
— Узнаешь что, Джона? Я ничего не говорила!
— Папа звонил и посылал мне сообщения без остановки. Он знает, что что-то происходит. Спросил, не случилось ли чего-нибудь странного той ночью. Хотел знать, не поссорились ли мы.
Чейз опускает голову, трет виски, отшатываясь от этого типа, как будто он сам чертов дьявол.
— Просто… отвали, хорошо. Я не сказала ему ни слова. Он просто слишком заботлив.
— Я не верю ни одному слову, которое слетает с твоих уст.
Чейз встает на ноги. Не похоже, что она вообще должна стоять. Девушка выглядит еще более нетвердо стоящей на ногах, когда этот засранец хватает ее за руки и трясет.
— Джона, отпусти меня, — шипит она.
Моя кровь начинает кипеть в венах. Раскаленная докрасна стена гнева обрушивается на меня, красная пелена застилает зрение. Следующее, что я помню — какой-то идиот шипит две короткие фразы, которые ставят весь этот бардак в тупик.
— Ты слышал ее. Отпусти ее на хрен.
Идиот… это я.
Это не было сознательным решением. Что касается моего мозга, то он не отдавал никаких приказов выходить из ниши, но каким-то образом, по какой-то причине, я сейчас стою посреди компьютерной лаборатории с сумкой у ног и руками, сжатыми в кулаки. Что за чертовщина?
Возмущенное выражение лица незнакомца соответствует моему замешательству.
— Кто ты, черт возьми, такой? — спрашивает он.
— Он… никто. Просто парень из моего класса по творческому письму, — быстро говорит Чейз.
Серьезно, черт возьми?
Просто парень из класса по творческому письму? Мило. Вы спасаете жизнь девушке и даете ей одни из лучших оргазмов, которые она когда-либо испытывала, и это благодарность, которую вы получаете. Просто отлично.
Джона мрачно оценивает меня.
— Хорошо. Ну, шевели задницей, Креативный Писатель. Это тебя не касается.
— О, но вообще-то касается.
Он хмурится.
— Каким образом это может быть твоим гребаным делом, братан?
— Потому что я решил, что это мое дело. Это все, о чем тебе нужно беспокоиться.