Глава заканчивается тем, что Лео тяжело дышит над телом бегуна, которого только что убил, кровь незнакомца липкая и засыхает на его коже, и я задаюсь вопросом, достаточно ли подробно я описал запекшуюся кровь, чтобы трахнуть мозг Чейз. Не думаю, что она брезглива. Похоже, ее не смутили собственные травмы в больнице.
Я хочу привести ее в ужас. Хочу напугать ее. Хочу заставить ее дважды подумать, прежде чем делать со мной этот дурацкий писательский вызов. Но, перечитав то, что я написал, содержание уже не кажется таким уж плохим. Развратное желание Лео убивать, конечно, запутано и мрачно. Место в первом ряду, которое я отдал читателю, похоже, большинству людей показалось бы неудобным, но Чейз пыталась покончить с собой, черт возьми. Насколько темен ее разум, чтобы осознать это?
Вздохнув, я открываю новый документ и начинаю сначала. На этот раз даже не думаю о словах, которые записываю. Я просто пишу. Ужас сковывает мой позвоночник, когда понимаю, какую историю я раскрываю миру. Это сон, который был у меня в детстве. Ночной кошмар. Слова льются из меня потоком, пальцы порхают по клавиатуре, пока я описываю лабиринт, в котором раньше оказывался в ловушке. Упоминаю холод, накатывающую тошноту в животе, и стук моего сердца в ушах, когда я бегу. Я рисую яркую, безнадежную картину моей бесконечной паники, стремящейся вырваться из сырой, темной и призрачной конструкции. Надвигающиеся существа, которые прячутся за каждым углом. Страх и взрыв адреналина, когда один из них захватывает меня и вырывает маленький кусочек моей души своими зазубренными когтями, прежде чем вырываюсь из их хватки.
Я не объясняю, что когда-то это было шоу ужасов, которое преследовало меня каждую ночь. Записываю это так, будто это начало истории. Главный герой хорошо знает лабиринт и точно знает, какие повороты ему нужно сделать, чтобы выбраться. Когда поворачивает за угол и сталкивается с одним из своих демонов, он уклоняется от него и продолжает путь невредимым. В конце главы он видит прямо перед собой выход из лабиринта, который быстро приближается, пока он бежит, а затем делает то, чего моя детская версия никогда не делала: он действительно выбирается наружу.
Эта первая глава не такая длинная, как введение в историю серийного убийцы. В ней всего две тысячи слов, но мне нравится этот язык. Мне нравится, что, несмотря на то, что неназванный мальчик выходит, пьеса напряженная и полная страха. И что, черт возьми, с того, что это не напугает Чейз? Я дал ей очень мало подсказок относительно того, с чего она должна начать рассказ. Я не дал ей никаких указаний на то, какой должна быть эта история, теперь, когда парень без имени вне опасности. Честно говоря, мне интересно посмотреть, в каком направлении она пойдет дальше.
Отправляю это ей на электронную почту, прежде чем успеваю передумать и отправить вместо этого главу о серийном убийце. Я никогда никому не рассказывал об этом сне. Как и у Тесея, этот лабиринт был моим личным адом. Каждую ночь меня преследовали по его сырым извилистым тропинкам, преследовали и захватывали в плен адские монстры, каждый из которых был страшнее предыдущего. Они всегда ловили меня. Они крали у меня кусочек и проглатывали его, пожирая меня ночь за ночью.
Делали это до тех пор, пока от меня ничего не осталось.
Тогда, и только тогда, ночные кошмары прекратились.
ГЛАВА 26
ПРЕС
— Он сделал это не для того, чтобы расстроить тебя. Он просто заботился о твоих интересах. Будет лучше, если мы будем знать о таких вещах, Пресли. Мы не сможем оказать тебе необходимую помощь, если не будем знать, что ты испытываешь трудности.
Я посмотрела Джарвис прямо в глаза и поморщилась.
— Мне не нужна помощь. Я в порядке. Все это было несчастным случаем. Мне не хотелось причинять себе такую боль. Я не режу себя специально. Я просто… У меня была одна плохая ночь, и мне хотелось разрядки. Тот плохой день закончился несколько недель назад, и сейчас я в полном порядке. Вам не… не нужно нянчиться со мной. Я в полном порядке, обещаю.
Однако мое обещание с Джарвис ни хрена не сработало. В лучшем случае она сомневалась, а в худшем считала меня откровенной лгуньей. Выражение ее лица сказало все.
— И все равно я зайду позже, около восьми, прежде чем ты будешь готовиться ко сну. Это будет быстро. Я просто посмотрю, как у тебя дела, и не нужно ли тебе чего-нибудь, и все. И буду знать, что выполнила свой долг. Смогу подтвердить твоему отцу, что с тобой все в порядке, и все будут счастливы.