— Вот здесь, в плане, написано: «Силами оперсостава периодически проводить патрулирование в районе места происшествия…» Проводилось хоть раз?
— Неоднократно. Выделить милицейский пост на эту территорию мы не можем, в батальоне людей не хватает, но когда есть возможность, постоянно инструктируем личный состав… Мои оперативники ходили, по несколько часов отдежурили — но ведь постоянно там стоять не будешь, да и место больно неудобное, с нескольких точек просматривается как на ладони. Такие засады хороши, когда есть информация, у нас же — ничего, кроме догадок…
— Да, с конструктивными предложениями, я чувствую, беда. — На внутренних сторонах обложек ОПД Воробьев написал: «т. Волгин, прошу немедленно активизировать работу…», закрыл их и похлопал линейкой по голубым корочкам: — Единственное толковое дело! А в этих двух, вы уж меня, Сергей Сергеич, извините, просто конь не валялся! Не ОПД, а ксерокопии уголовного дела. Что запишем в протокол совещания? Тщательно изучить личности всех потерпевших, запросить другие районы об аналогичных преступлениях… Тотальный опрос всех бомжей. Поторопить экспертов с трассологической экспертизой по следам — если их заключение будет положительным, станем решать вопрос об объединении дел в одно производство, а пока таких оснований у нас нет… Что еще?
— Спортсмены…— задумчиво сказал Катышев и замолчал, глядя на присутствующих так, словно они должны были догадаться, кого он имеет в виду.
Волгин, впрочем, догадался, но раскрывать карты начальника не стал.
— Что — «спортсмены»? — спросил Воробьев, металлической линейкой измеряя поля на документах в уголовном деле.
— В девяносто восьмом году объявилась у нас шайка уродов. Каратисты из какой-то полуподпольной секции, я запамятовал название, лет по шестнадцать-семнадцать, на прохожих взялись приемы отрабатывать. До мокрух тогда, правда, дело не дошло, но покуролесили они крепко!
— Их задержали?
— Да, — Катышев ухмыльнулся и посмотрел на свой кулак. — Решили они как-то раз мента обидеть и со всего района выбрали самого беззащитного. Я тогда после суточного дежурства шел, уставший как собака! Но ничего, отбился, даже пистолет доставать не пришлось. Ваш предшественник, Василий Данилыч, на меня тогда чуть дело не возбудил — у одного из недоносков папаша важной шишкой оказался…
— Они уже освободились?
— Да их никто и не сажал, отделались условными сроками. Нет, в том, что это они снова нарисовались, я сомневаюсь. Думаю, проучил я их тогда основательно, да и времени сколько прошло… Но другие вполне могли в такую тему вписаться. Шарашкиных контор, в которых учат кулаками махать, в нашем районе — как грязи. Даже странно, если никто из них не догадался таким образом свои навыки проверять.
— Что ж, идея хорошая. Запишем это в протокол, как отдельную версию. Ты, Константин-прокурор взглянул на Поперечного, — направь необходимые запросы. В РОНО, в спорткомитет… Как он там правильно называется? Короче, разберешься. И еще, Константин: почему у тебя в деле на документах поля разного размера? Ты разве не знаешь, что они должны быть ровно три сантиметра, а не три с половиной или два и восемь, как у тебя?
Слегка удивленный Поперечный хотел защититься:
— Так ведь, Владимир Дмитриевич, когда бумагу в принтер закладываешь — всегда неровно выходит. Как там угадать? — но прокурор его возражений не принял:.
— Не можешь пользоваться компьютером — печатай на машинке! Я пятнадцать лет на ней печатал…
Воробьев помолчал, припоминая что-то не менее важное, чем требования по оформлению деловых бумаг, и, вспомнив, закрыл совещание:
— Волгину нужно обязательно подобрать напарника. Хотя бы на время. Вы что, Анатолий Васильевич, не можете найти одного, пусть самого завалящего, оперативника?
— Найдем, — ответил Катышев, — одного — найдем.
«Да что они все, с ума посходили?» — думал Волгин, глядя мимо собеседницы в окно.
Женщина, которая звонила в 13-е отделение с сообщением об исчезновении мужа, наконец-то добралась до милиции. Сомнения исчезли после пяти минут разговора: вчерашний пострадавший деиствительно ее супруг.
— Вы меня не слушаете? — насторожилась она.
— Слушаю очень внимательно. Вы только что сказали, что на контрольный пакет акций вашей фирмы претендует некая криминальная структура, что борьба за передел собственности в самом разгаре и что убийство вашего мужа — это своего рода предупреждение со стороны бандитов. Я вас правильно понял?
— Да, — веско сказала госпожа Бондарева.
— Извините, — в разговор вклинился Дима Кузенков, вернувшийся в кабинет из дежурной части. — Серега, можно тебя на минуту?
Они вышли в коридор.
— Пришла телефонограмма из «трешки». Бондарев умер…
4. Поездка за город
До колхоза «Советский» добрались достаточно быстро — сперва по шоссе, потом несколько километров по укатанной грунтовке, на которой машину трясло куда меньше, чем на асфальте федеральной трассы. Дома центральной усадьбы появились как-то неожиданно. Только что по обе стороны дороги тянулся скучный, однообразный лес, мелькнуло озеро, на которое Акулов засмотрелся, разграбленные корпуса молочной фермы, испохабленная надписями автобусная остановка — и вдруг машина оказалась на улице поселка, где под слоем песка угадывались остатки гудрона.