Психовский отступил на шаг.
— Вы, конечно, понравились бы мом студенткам, — откашлялся Грецион. — Но я предпочитаю женское общество, и не такое молодое — годы уже не те.
Хуан Альтерего, который просто не понимал, что делать, удивлялся двум вещам: выдержке профессора и отсутствию других людей в радиусе нескольких метров. Никакой мистики — время для посиделок в баре и Психовский, и Альтерего выбрали рабочее, хотя, скорее пиковое рабочее, когда никто не мог даже отпроситься на пару минут.
Но у испанца складывалось ощущение, что прекрасного юношу и так никто бы не увидел — похоже, подумал Хуан, все дело в их цвете глаз. Этот как поставить на зрачок очки дополненной реальности — только не в фантастическом романе, а по-настоящему.
Золотоволосый юноша с идеальным лицом наклонился к Психовскому, словно собравшись нашептать что-то. Но вместо этого просто выдохнул, будто бы на каком-то моменте развоплотившись в холодную струйку дыхания, коснувшуюся шеи профессора.
А вот это было жутковато.
Грецион не хотел рассматривать лицо странного юноши вблизи, но ему пришлось. Тогда профессор увидел то, чего совершенно не ожидал, вот прям от слова вообще.
На лбу у юноши, нарушив красоту и гармонию, на мгновение проступил вытянутый символ — два треугольничка сверху и снизу, а между ними — три вертикальные полосы, каждая из которых поделена на три части: две маленьких, по краям, и большую в центре.
Психовский не думал, что его затрясет — он всегда был рад пропустить чашечку-другую со сверхъестественным, представься только такая возможность, но сейчас профессора слегка заколотило. Он понимал, что помнит этот знак, но никак не мог понять, что же конкретно символ обозначает и почему кажется столь естественным на лбу странного юноши во всей сложившейся ситуации.
Дрожь сменилась состоянием здорового Психовского — профессору словно нажали какую-то кнопку, и он переключился. Мозг вернулся на скоростное шоссе, с задором высовывая руку из окна интеллектуальной машины.
— Пойдемте отсюда, — кинул он Хуану.
— А как же… — Альтерго показал рукой на юношу, до сих пор просто стоявшего, молчавшего и громко дышавшего — что странно, звука будто бы и не было.
— Он мне надоел, — признался Психовский, а после повернулся к юноше. — Стоит тут и молчит, дышит на меня. Если бы рассказал что-то интересное, да хотя бы просто попытался принести нас в жертву, ну или что-то такое, то я бы еще заинтересовался. А так — скукотище. Идемте отсюда.
Хуан покрутил головой туда-сюда, метая взгляд от профессора к молодому человеку со взглядом цвета небесного камня и наконец-то окончательно убедился, что один тут не останется ни при каких обстоятельствах. Испанец потрусил за Греционом, который уже гордо шагал вперед по улице, отдаляясь от бара и странного юноши.
Альтерего нагнал профессора и оглянулся, нарушая главное правило фильмов ужасов — но, поскольку жизнь его скорее была похожа на сплошную комедию положений, чем на хоррор, ничего жуткого не произошло. Юноша продолжал стоять там, утопая взглядом в пустоте и не шевелясь.
А потом испанец аж подпрыгнул — это просто Грецион ударил себя по лбу.
— Ну конечно! — всплеснул профессор руками. — Нет, все, сегодняшняя лекция меня точно выбила из колеи! Надо будет напомнить себе вынести руководству универа весь мозг, пойду на какой-нибудь пикет со студентами. Эта серая ученая масса помутняет разум. Такой элементарный знак!
Хуан, мягко говоря, немножечко не понимал, что происходит, и почему профессор плещет бушующими энергией словами.
— Вы что-то поняли про наши глаза? — осведомился ловец удачи.
— Нет, — признался профессор, каким-то зигзагом огибая пальму, которую можно было просто обойти. — Я превратился в идиота, который не считывает символы с первого знака.
Пальмы вокруг сменились мандариновыми деревьями, этаким негласным указателем, что начался центр города. Грецион заметил нависающий сверху плод — совсем небольшой, — сорвал его, очистил, кинул в рот, посмотрел на непонимающего Альтерего и сказал:
— Не хотите в библиотеку?
Потом понял, что задавать такой вопрос человеку, встреченному совсем недавно в баре на окраине города, да еще и после коньяка с кофе (а отнюдь не кофе с коньяком) — все равно, что оставлять вегану поглодать косточки от курочки во фритюре. Бессмысленное предложение, максимально не привлекательное для собеседника.
Но Психовский догадался, на что Альтерего точно клюнет: