Эти воспоминания должны остаться чистыми, незапятнанными грязью его мыслей. Это место сохранит их жизни, в которых они были счастливы.
///
Он проехал два квартала. Позади остались невысокие многоэтажки, приземистые, ветхие домишки, бескрайнее светло - золотое поле молодой пшеницы, посадка в рядок склонивших пушистые кроны берёз; протяжный лай смешивался со свистом ветра, торопливо скользнувшего в приоткрытое окно машины. В салоне стало прохладно. Он потянулся к дисплею и щёлкнул по кнопке обогрева сидений. Окно тут же поплыло вверх, а авто затопила мягкая джазовая мелодия. И его сердце пропустило удар, отозвавшийся в ушах чуть ли не шипением.
Он вдохнул полную грудь воздуха и мотнул головой в надежде унять боль. Ладони впились в кожаный руль, а перед глазами начали мелькать образы прошлого.
Он вдавил педаль тормоза в пол, и его корпус повело вперёд. За мгновение он увидел, как задрожало лобовое стекло; как оно зазвенело и лопнуло, осыпаясь осколками, словно разноцветное конфетти, по салону. А затем он почувствовал острый импульс боли во всём теле и начал, задыхаясь от налипшей на распухший язык стеклянной крошки, инстинктивно выплёвывать кровяные сгустки, заваливаясь на бок и закатывая глаза. Перед тем, как отключиться, его взгляд, - тупой, рассредоточенный, - смог ухватить два приближающихся шумных силуэта.
///
– Куда ты так спешишь? – сонно протянул он, перекатываясь на другой бок и зевая. – Полежи ещё немного.
В кровати хорошо. Очень хорошо. Постель до сих пор помнит все изгибы женского тела, что покинуло мужскую компанию с рассветом, оставив его в одиночестве втягивать носом нежный цветочный аромат, пропитавший простыни.
– Я не могу опоздать в первый же день, – улыбнулась девушка, подходя к окну и впуская в комнату холодный солнечный свет. – Если задержусь, то точно опоздаю. Зная тебя, – добавила она, подойдя к постели и склоняясь к мужчине, оставив невесомый поцелуй на взъерошенной тёмной макушке.
– Эй, а ты тут ни при чём, да? – сощурился он в ответ на утреннюю ласку, потянувшись за продолжением к спутнице, инстинктивно обвивая тонкую талию своими клешнями.
– Нет - нет, не сейчас, Максим, – запротестовала девушка, останавливая его на половине пути. – Почти семь. Мы, правда, опоздаем…
– Плевать, – прохрипел он в пухлые губы, жадным поцелуем утягивая её обратно в кровать.
Она была как никогда прежде открыта перед ним, а желание обладать ей множилось в сто крат, стоило ему прикоснуться ладонью к спутанным ото сна чернильным прядям, очертить пальцами молочные плечи, выпирающие ключицы и своевольно нырнуть под лиловую ткань ночной рубашки, несильно сдавив нежную кожу грудей. Она спешно двинулась навстречу его рукам, почувствовав, как тепло его дыхания постепенно окутывает её тело, а мягкие губы накрывают затвердевшие соски. Чувство полного краха отчётливо отозвалось и в его глазах, - затопленных похотью и жаждой близости, - когда он ощутил ответное нетерпение в движении тонких пальцев на своём члене. Даже сквозь пижамные штаны её действия прострелили его острым наслаждением и он, не стыдясь, толкнулся пахом в её ладонь, чуть грубо сдавливая пальцами тонкую шею девушки, заставляя её откинуть голову назад и на мгновение оторваться от его члена, чтобы пахом проехаться по твёрдым мужским бёдрам.
– Так хорошо… Безумно хорошо, – промычал он и, словно в беспамятстве, притянул её ближе к себе, втягивая носом аромат её тела.
Она облизнула губы и улыбнулась. Так мягко и тепло. А затем посмотрела на него. Отчуждённо и холодно, что его тело покрыл липкий страх. В последний раз она коснулась подушечками пальцев его дрожащих ресниц и в одночасье ускользнула из его жарких объятий, навсегда исчезнув из его жизни. Он больше не чувствовал её. Он не ощущал необходимого тепла её тела. Её изменённый за секунды образ перед его глазами стёрся – и он открыл глаза.