– Так там уже… - начал Максим, качнув головой в сторону мельтешащих у догорающего участка здания криминалистов.
– Так это не наши папарацци, областные, - ломано проговорил мужчина с недовольством - возиться с новичком тогда у него не было желания. – Чего, ждёшь особого приглашения? – добавил он, сжимая руки в кулаках, и для убедительности указал на удостоверение в кармане формы подчинённого. – Иди же!
– Понял, – выдохнул Максим и мелкими перебежками пустился к небольшой группе столичных оперативников.
С чего начать разговор? С кем первым заговорить ему? Как представиться? И стоит ли вообще предоставлять удостоверение?
– Здравствуйте, – слегка замявшись, начал паренёк, обратившись к невысокой девушке с фотоаппаратом в руках. Она медленно обернулась на надломленное шипение, внимательно посмотрела на переминающегося с ноги на ногу Максима и слегка улыбнулась. От этой улыбки внутри у него всё сжалось, а мысли, как по щелчку, разбежались: что сказать дальше, он не знал. – Эм… Младший сержа…
– О, – в отрицании покачала головой незнакомка. – Нет-нет, Вам не ко мне. Я как раз «папарацци», опергруппа чуть дальше, вон там, - указав взглядом на трёх оперативников поодаль от них, она сделала ещё один кадр сизой дымки, облизывающей стены дома. – Юрий Романович! – помахала девушка одному из мужчин в форме.
– Да, Саша? – он тут же помахал в ответ и подошёл к ней, погрузившись в чёрно – белые кадры, предоставленные ему.
– Я закончила.
– Хорошая работа. Спасибо, выручила, – проговорил мужчина, едва улыбнувшись и потрепав девушку по голове.
– Ну, папа, – нахмурилась она, поправляя взъерошенную отцовской ладонью макушку. – Здесь тебя искали, – укладывая фотоаппарат в чехол и переводя взгляд на Максима, продолжила девушка, – младший сержант.
– О? Прости, – тут же одёрнув руку от дочери, пропыхтел мужчина, обратившись к парню. – Чем могу?
– Можете рассказать мне… всё? – последнее слово он проговорил на выдохе, бросая взгляд на начальника, ведущего беседу с каким-то ребёнком, расположившимся на детских качелях с плюшевым зайцем с обугленными ушами, вжатым в трясущееся тельце.
Доказать то, что он чего-то стоит для новичка, вроде Максима, было делом жизни. И если сегодня его впервые взяли на дело, то нужно использовать эту возможность. На пятки молодому сотруднику наступать было некому, но хорошо отработанное задание придало бы ему уверенности не только в себе, но и подпитало бы его силу.
Оперативник оказался довольно проницательным мужчиной. Он проследил за взглядом парня и хмыкнул под нос:
– Расскажу, младший сержант, всё расскажу.
Голос майора послышался Максиму натянутым, что заставило парня сразу же проглотить дальнейший вопрос. В том, что желание оперативника поделиться информацией с зелёным коллегой искреннее, ему казалось подозрительным. Сомнения молодого человека подкреплялись и тем, что съёмка с места происшествия велась любительская, к тому же делалась родственником мужчины, - значит, в дальнейшем кадры будут использованы только в личных целях, - что наталкивало на одну мысль: у пожара криминальный характер, а в огне погиб кто-то из его знакомых, поэтому – прибытие столичной опергруппы в регион в этом случае неудивительно.
Всё это Максим прочёл в кратком, надломленном взгляде офицера, обращённом на пепелище и возвращённом к парню.
– Неглупый… – грустная улыбка тронула губы мужчины.
– Это не моё дело, – проговорил следом Максим, склонив голову набок. – Поделитесь своей версией? Той, что не в протоколе...
Уловив на себе пристальный взгляд, офицер смягчился и с благодарностью выдохнул:
– Поджог, – после этого, он похлопал себя по груди и расстегнул две пуговицы утеплённого кителя, достав пачку сигарет. – Куришь? – Максим слегка кивнул, но отказался от предложенной мужчиной сигареты. – А я закурю, с твоего позволения.
Стоило едкому дыму окутать худое лицо офицера, взгляд парня зацепился за рассечённую бровь, - это было обычным делом для большинства работников уголовного розыска, - ежедневный риск и стресс добавляет человеку не один год. Удивило Максима другое – цвет жёстких волосков – одна бровь была ослепительно белая. Как такое возможно? Казалось, что весь мужчина сейчас состоит только из боли и переживания, скрытого лишь внутренней, железной дисциплиной, натренированной сотней похожих событий. А опыта, в этом не было сомнений, у офицера было столько, сколько было и седины в волосах.