Он видел смерть дважды – и дважды остался жив. Он был причиной этих смертей – и не понёс наказания. Его сломало изнутри и снаружи, но борьба, преследующая справедливость, - есть его сила. Ведь это и его Саша тоже. Та девушка, что помогла обрести ему себя, став его вдохновением.
///
4:20. За окном ещё темно – яркий свет уличных фонарей только-только начал бледнеть.
Сеня вышел из ванной комнаты и не торопясь прошагал на кухню. До кофемашины его проводил толстопузый манеки – неко – Сеня купил его на блошином рынке у седовласого дедушки – иностранца, услужливо забалтывающего проходящих зевак. Вещь – безделушка, как казалось Сене сперва, помогла ему пройти вступительное испытание в художественное училище на отделение живописи, которым руководила Демидова Александра Юрьевна, новоиспечённый педагог и небезызвестный столичный живописец, которая стала его ангелом-хранителем, стоило ему сделать первый вдох после пожара. Он восхищался ей. Но поначалу не больше, чем человеком и художником – благо, память имеет свойство защищать человека от разрушения, частично стирая некоторые травмирующие воспоминания. Быть может, и рисовать он начал только для того, чтобы лучше понимать своего спасителя и при встречах непременно делиться с ним своими успехами. Думал ли Сеня о том, что эта идея настолько захлестнёт его, что через пару лет он не сможет расстаться с карандашом даже во сне? Но страшнее всего оказалось другое - восхищение талантливой девушкой стало его болезнью, которую он старательно и успешно скрывал. До времени.
Когда же всё стало рушиться? Когда его стоическая холодность и невозмутимость затрещали по швам? Когда он начал видеть в ней Сашу? Свою Сашу.
Что муж девушки, Максим , – подопечный дяди, Сеня знал с первого дня неформального знакомства с мужчиной. Но это произошло уже после того, как парень погряз в своих грёзах, мечтах. Несбыточных, едких и противоестественных – для самого себя. Уважение к старшему, каким бы шатким оно не было в последнее время, не давало Сене окончательно слететь с катушек и взять себя в руки. Хотя бы на время, хотя бы немного, хотя бы ненадолго.
///
– Ты, правда, думаешь, что слепой сможет чем-то заинтересовать приёмную комиссию? – усмехнулся парень на слова дяди о шансе на поступление в местную художественную школу. Сеня был благодарен дяде за заботу о себе – всё же не каждый день на твои плечи сваливается сирота с ПТСР, только-только вышедший из переходного возраста. Парень был признателен мужчине и за то, что тот относился к нему с присущей тому деликатностью и осторожностью, тонко улавливая любое изменение в поведении и настроении племянника. Было ли это вызвано профессиональным этикетом или личными переживаниями мужчины, Сеня мог только догадываться. В любом случае, парень, находясь под крылом опекуна, переживал, кажется, свою лучшую жизнь.
– О чём ты говоришь? Твой… дефект – не приговор, – запнувшись, проглотил мужчина. Он долго раздумывал, подбирая правильные слова. – Люди рисуют, не имея конечностей, сочиняют музыку, не имея возможности слышать её, пишут стихи, не имея ни единого шанса прочесть их со сцены… Главное – желание, огонь внутри тебя, а всё остальное – лишь пыль. К слову, – осторожно продолжил он, – у тебя неплохо получается.
– Ты оцениваешь мои способности слишком высоко, дядя. Это всего лишь попытка справиться с… – хрипло ворвался в монолог дяди парень, но так и не смог закончить мысль.
– Пусть и так, Сеня. Но, знаешь, мы и так живём, запертые внутри собственными неудачами, так почему бы не попробовать наступить на горло своим страхам? Кто знает, быть может, этот путь приведёт тебя к большому счастью.
Что тот хотел сказать племяннику, было понятно сразу – дядя хотел, чтобы в жизни парня было место той самой жизни и её различным формам и проявлениям, обитающим на мольбертах в комнате молодого человека.
«Тебе будет трудно, но я буду рядом» – в карих глазах напротив;
«Тебе будет страшно, но я буду с тобой» – в каждом действии мужчины;
«Я буду гордиться тобой в минуты счастья и горя, и плакать вместе с тобой в минуты радости и печали» – в каждом слове дяди;
«Ничего не бойся, потому что ты – мой сын».
– А в чём твоё счастье, дядя? – тишина стала невыносимой для обоих. Как часто они разговаривали по душам, под кружку хмельного провожая выходной день? И хоть излишняя откровенность не была коньком дяди, Сеня знал, что тот любит его. Своей, непохожей ни на что любовью, не говоря о ней ни слово. Просто в каждом поступке и слове мужчины, будь то щедрые карманные деньги на такси до дома, неохотное разрешение распить вместе не одну бутылку пива или приготовленный с заботой сгоревший омлет ранним утром, Сеня улавливал эту любовь, которую не смог почувствовать в родительском доме. Парень понимал, что закостенелому холостяку, живущему только работой, сложно справляться с ежедневными обязанностями домохозяина и главы их небольшой, но дружной семьи. Сеня искренне желал дяде обрести счастье – личное, прекрасное, работающее вместе с ним и носящее имя Анна…