Арсений мог только тихо и про себя истекать кровью, слушая ее спокойный рассказ, о том, как она пришла СЮДА, как пришлась по вкусу одной «мадам», как буквально через полгода эту толстую Маргариту пристрелил перепивший клиент, которого она пыталась утихомирить, как все девчонки растерялись, ожидая, что их заведение приберет к рукам один мерзкий тип, как она заглянула тайком в опустевший кабинет «мадам», и, покопавшись в ее бумагах, поняла – благо итальянский уже подрос – что ничего особо сложного для ее университетской головы тут нет, и как она объявила всем, что управлять теперь будет она. С помощью простой логики и пары затрещин (Господи, и это все-таки была Оля!) она убедила этих, таких же как она, иммигранток, что рыпаться не стоит – может выйти много хуже.
Как бы там ни было, но уважали ее тут уже давно и прочно, а чудная черноглазая Франческа конечно ничего не знала про мамину работу. Девочка оказалась прелестная, и напоминала какого-то любопытного и чуть испуганного зверька. Ну, это-то было понятно – какой-то незнакомый сеньор. Мама сказала, что это коллега по работе, просил его подбросить до дому, машина сломалась. Франческа постоянно поглядывала в зеркальце заднего обзора и рассматривала Арсения. Потом он не удержался и подмигнул ей. Нельзя же сидеть с таким кислым видом и тревожить ребенка. Та смутилась и отвернулась, но он успел рассмотреть мелькнувшую улыбку.
Когда Франческу отвезли домой, и не без труда отыскали его отель, он уже все знал. По крайней мере, все, что она хотела рассказать.
И что же ты теперь?Что, «теперь»?Ты… ты не хочешь вернуться?Вернуться? О чем ты говоришь! Ты даже не можешь представить – каких трудов мне стоило получить гражданство. У меня ведь даже в Германии был только вид на жительство, а уж тут… Кстати, это Серджио помог. Сначала напрягся, решил, что я у него денег просить буду, а когда понял чего я хочу, то позвонил кому-то и только тогда все с мертвой точки сдвинулось. Да и то, все не раньше чем через год решилось.Арсений с большим трудом перенес звучание имени Серджио и спросил еще:
А мама? Как же она?С мамой все в порядке. Я сейчас ей по кредитке деньги посылаю. И потом… ты пойми – сейчас у меня есть Франческа. С ней мне не важно – где я, чем занимаюсь, как зарабатываю на жизнь. У меня есть она, и всё.Арсений теперь уже молчал. Он только сейчас начал прозревать весь масштаб катастрофы. Своей катастрофы. Он понимал, почему ему ТАК плохо – не только потому, что он нашел ее такой, а еще и потому, что если она и не была счастлива, то к нынешнему моменту обрела своеобразное равновесие и рукотворную гармонию. И эта гармония была БЕЗ НЕГО. Это, именно это выворачивало душу наизнанку, и его плотно сжатые губы и омертвевшее лицо были той броней, за которой клокотали обида, ревность и, одновременно, острое как стилет осознание своего беспримерного эгоизма, который даже не позволял ему пожелать ей счастья. Да, он пожелает его, пожелает, но если бы он мог сказать (выкрикнуть!) то, что хотел – это были бы слова: «А как же Я!? Куда меня!?». Но он промолчит. И он скажет все как положено.
Ну, ты извини. Мне завтра вставать надо очень рано. Во сколько ты говоришь вы отъезжаете?В шесть утра.Ясно… Ну… вот тебе моя визитка. Тут всё – телефон, мобильник, e-mail, домашний адрес… Я пойду?Да, Оля, конечно. Целуй свою красавицу. Я РАД, ЧТО ТЕБЯ УВИДЕЛ.Я тоже. Прости, Арсений, что всё так на бегу. Но тут совсем другая жизнь.У нас она сейчас тоже такая. Ну или почти такая – только пьют больше.Ну, ладно, прости, не обижайся.Ну, что ты, какие обиды.Я побежала.Пока.Пока!Она чмокнула его в щеку, и его просто ошпарило волной вечного «дежа-вю». Зажужжал ее маленький «фиат», проплыл перед его взором канареечно-желтой крышей и за секунды скрылся в жужжании надоедливых мотоциклов…
Здрасьте, чего это Вы тут стоите?Арсений так резко обернулся, что его качнуло. Перед ним стояла Валерия. На ней висело несколько сумок из бутиков, и взгляд ее был какой-то слегка насмешливый. Интересно, она видела наш разговор?
Ну, что готовы завтра восстать в шесть утра? До Сиены путь не близкий. Впрочем, мы будем в разных кафешках останавливаться – Лоренцо их наперечет знает.Лоренцо, так звали водителя их автобуса, был бритым наголо крепким загорелым мужиком, лет сорока, большим хохмачом и постоянно что-то напевавшим.
Да… просто хотел еще побродить. Не тянет пока в отель.Вы смотрите, тут после девяти вечера может быть небезопасно. Не как в Париже, конечно, но случались у нас неприятности, случались… Почему на ужин не приходили?М-м-м… да забыл я просто – потом в супермаркете себе чего-то нахватал, вот.Арсений показал большой пакет с какими-то нарезками и бутылкой Колы.
Ну, тогда тем более идите к себе в номер. Что Вам по городу с сумкой таскаться?Может Вы и правы. Пойду, посмотрю местное телевидение.Вот-вот. А утром Вам портье отзвонится, ну как обычно…