— Да ладно тебе, что за суеверия, — перебил его Пётр. — Человек же профессионал! Если кто и может достать камни, так это он! Кстати, — он снова повернулся ко мне, — если добудете, приносите к нам. Купим по полторы тысячи за штуку.
— Почему не по две? — удивилась Надежда. — Вы же сами только что сказали…
— Потому что проверка нужна! Камень мог треснуть, разрядиться, испортиться. Экспертиза, зарядка… Это ж не булыжники!
— Короче, нажиться хочет, — резюмировал Иван. — Не слушайте его, если принесёте — дам по тысяче восемьсот. Честная цена.
— Иван! — взвыл Пётр. — Ты же портишь весь бизнес!
— Какой бизнес? Человек ещё не решил, поплывёт ли.
Они принялись препираться, забыв о нас. Надежда потянула меня за рукав:
— Пойдёмте. Кажется, мы всё выяснили.
Мы вышли на воздух. После духоты ангара озёрный ветер казался особенно свежим.
Надежда молчала до самого причала. Но едва мы подошли к берегу, повернулась ко мне:
— Что-то здесь не так. Вы чувствовали? Старший брат… он не просто предупреждал. Он боялся.
— Возможно, — уклончиво ответил я.
— Нет, не возможно, а точно! — она покачала головой. — У меня иногда бывает… предчувствие. Профессиональное, медицинское. Одна из граней дара. И сейчас оно просто вопит об опасности.
— Надя, я просто узнаю подробнее. В библиотеке наверняка есть информация.
— Вы думаете туда поплыть. Я вижу по глазам — уже решили!
— Сначала разузнаю. Потом решу.
Она вздохнула, но спорить не стала. Мы доплыли до её врачебного кабинета. На вторую половину дня у неё были записаны на приём пациенты.
Попрощались мы немного скомкано. Наде казалось, что из-за её экспериментов я подвергаю себя опасности. А я не мог ей объяснить, что мои шансы куда выше, чем можно предположить.
— Будьте осторожны, — сказала Надя на прощание. — И… до встречи.
Я высадил её и отправился в библиотеку.
«Не шуметь!» — гласила табличка.
Но библиотекарь Кирилл Матвеевич Тихонов решительно нарушал собственные правила. Он храпел над фолиантом так, что страницы шевелились от его дыхания.
Рядом стояла чашка с давно остывшим чаем, в блюдце сиротливо лежал надкушенный сухарик.
При звуке моих шагов старик встрепенулся. Редкие седые волосы растрепались, придавая ему вид рассеянного профессора.
— А, молодой человек! — он нашел на конторке очки и водрузил их на нос привычным жестом. — Снова к нам? Что на этот раз ищем?
— Газетные подшивки о кораблекрушениях. В районе Грушевской излучины. Знаете, где это?
— Ох, нехорошее место выбрали… — он покачал головой. — «Чёрная яма», как её называют.
— Чёрная яма? — переспросил я. — Почему такое название?
Библиотекарь снял очки, принялся протирать их платком — явно тянул время, подбирая слова.
— А вы сейчас сами увидите, — наконец сказал он с тяжёлым вздохом. — Подождите здесь, я принесу материалы.
Кирилл Матвеевич вернулся минут через десять, согнувшись под тяжестью целой горы газетных подшивок. Место видимо было популярным.
— Вот, — библиотекарь отдышался, вытер вспотевший лоб платком. — Изучайте.
Я открыл первую подшивку. Газеты были совсем свежими, ещё пахли свежей типографской краской. На нужную мне дату обнаружилась большая статья с фотографиями.
Почтовая баржа «Альбартрос». Крепкое судно, добротной постройки. На палубе выстроилась команда — двенадцать человек улыбаются в объектив.
А вот текст статьи снимку совсем не соответствовал.
"ТРАГЕДИЯ НА ВОДЕ! Вчера в районе, известном как Чёрная яма, при невыясненных обстоятельствах затонула почтовая баржа «Альбатрос». Все двенадцать членов экипажа числятся пропавшими без вести. По словам рыбаков, наблюдавших происшествие издалека, судно внезапно начало крениться и ушло под воду менее чем за минуту…'
— Меньше минуты, — пробормотал я. — Как такое возможно? Даже если пробоина…
Я принялся листать дальше. Каждая фотография — как надгробие. Каждая газетная статья — эпитафия. Год назад — рыбацкая артель «Удача». Пять здоровяков с обветренными лицами, сети через плечо, багры в руках.
Заметка короткая, сухая:
«Пропал рыбацкий баркас 'Удача» со всем экипажем. Последний раз судно видели входящим в район Чёрной ямы. Поиски результатов не дали. Вдова капитана Матвея Соколова заявила нашему корреспонденту: «Я предупреждала мужа не ходить туда! Все знают — это проклятое место! Но он смеялся, говорил — сказки для баб. Теперь пятеро детей остались сиротами…»
Три года назад — пассажирский водоход «Синяя птица». Красивое судно с резными бортами, настоящее произведение искусства. На фотографии видно, как пассажиры машут с палубы — дамы в шляпках, господа с тростями, дети с воздушными шарами.