— А ты кто такой, чтобы указывать? — прорычал он. — Иди своей дорогой, пока цел!
— Может, я и пошел бы, — развел я руками. — Да некуда. То ли меня с вами тут заперли, то ли вас со мной. А сами-то что думаете?
— О чем это он⁈ — взвизгнул мелкий. — Ты нам что угрожаешь⁈
— Ты за языком следи! — взревел бородатый. — Ты чего, драться лезешь? Нас трое, а ты один!
— Математика — великая наука, — согласился я. — Но иногда качество важнее количества.
— Это он на что намекает? — растерянно спросил Митрий.
— На то, что вы втроем едва ли имеете шансы против меня одного, — пояснил я любезно.
Молодой приказчик побагровел:
— Да я тебя сейчас!..
— Что «меня»? — я изобразил живой интерес. — Продолжайте, не стесняйтесь. Что именно вы собираетесь со мной сделать?
— Заткнись! — рявкнул бородатый. — Последний раз говорю, вали отсюда!
— А если не свалю? — поинтересовался я. — Что тогда? Изобьете меня втроем? При всех этих свидетелях? — я обвел рукой трюм. — Уверены, что это хорошая идея для уважаемых торговцев?
— Свидетели? — бородатый оглянулся. — Да тут никто ничего не видит!
И правда, пассажиры старательно изображали слепоглухонемых. Но я знал, стоит начаться драке, и они все прекрасно «прозреют». Особенно если дело дойдет до разбирательства.
Поэтому старательно провоцировал торгашей на активные действия. Словами от них ничего не добиться, да и разговор мне наскучил.
— Последний раз предупреждаю, — сказал я, понизив голос. — Просто уходите. По-хорошему.
Толстяк побагровел:
— Да ты совсем охренел, щенок!
Он замахнулся своим мясистым кулаком. Медленно, неуклюже. Смешно.
Я чуть сместился в сторону, одновременно собирая влагу с пола под его ногами. В трюме всегда сыро, а уж после того, как тут целый день дышали десятки людей… В общем, материала для работы хватало.
Толстяк поскользнулся на внезапно ставшем скользким полу и с грохотом рухнул, снося ближайшую лавку вместе с чьими-то пожитками. Мешки и узлы полетели во все стороны.
— Семен Потапыч! — взвизгнул молодой приказчик.
Жилистый приказчик не стал ждать.
— Получай, сукин сын! — он бросился на меня, подбадривая себя воплем.
Пришлось проявить чуть больше изобретательности.
Резким движением руки я нагрел пот прямо на его коже. Не сильно так, градусов до шестидесяти. Но когда это происходит внезапно…
— А-а-а! — Прохор взвыл, хватаясь за обожжённые бока. — Горю! Горю!
Молодой попытался зайти сзади. Храбрости у него было как у мокрой курицы, но выслужиться перед дядей хотелось.
Я собрал капли влаги из воздуха и резко брызнул ему в лицо. Парень инстинктивно зажмурился и отшатнулся. Всего один толчок ладонью в грудь, и он рухнул на пол рядом с бородатым.
Трюм ожил. Женщины прикрывали детям глаза и ахали. Мужчины повскакивали с мест, с азартом разглядывая происходящее. Ещё немного, и ставки начали бы делать. Кто-то крикнул: — Охрана! Позовите охрану!
Впрочем, все понимали, что охране до третьего класса обычно нет никакого дела.
Братья-грузчики переглянулись с явным одобрением.
Даже дама с книгой подняла голову от чтения, хотя и старалась выглядеть незаинтересованной.
Торгаш с трудом поднялся, отряхивая свой дорогой сюртук. На его лице боролись ярость и опаска. Тощий приказчик стонал, ощупывая обожженное тело. Впрочем, явных следов там остаться не должно. Этот фокус я еще в тюрьме отлично отработал на буйных сокамерниках. Ни разу не подводил.
Мелкий жался к стене, явно не желая продолжения.
— Еще встретимся! — прошипел торгаш. — Я тебя запомнил, щенок! У меня связи есть!
— Буду с нетерпением ждать, — ответил я с легким кивком.
Троица поспешно ретировалась в дальний конец трюма.
Пассажиры глядели на меня с уважением. Старый речник даже оторвался от карт и показал большой палец.
Девушка же взглянула со смесью благодарности и настороженности. В ее глазах читался немой вопрос. Кто я такой и чего жду взамен за её чудесное спасение?
— Благодарю вас, — сказала она тихо. — Я… я не знаю, что бы делала без вашей помощи. Простите, что причинила вам беспокойство.
Голос у нее оказался приятный, мягкий, с ожидаемым столичным выговором.
Я заметил, как она машинально поправляет выбившуюся из прически прядь светлых волос. Движение было таким естественным, изящным. Еще одно подтверждение хорошего воспитания.
— Не стоит извинений, — ответил я. — Позвольте предложить вам пересесть? Здесь, боюсь, эти господа еще долго будут коситься в вашу сторону и могут повторить свою попытку.