Но почему-то рядом с Данилой эти сказки не казались такими уж невероятными.
Погасив лампу, она улеглась в постель. За иллюминатором проплывала темная вода, отражая редкие звезды. Водоход мирно покачивался на месте. Очередная поломка «невезучей» Ласточки.
Засыпая, Надя подумала, что завтра обязательно повторит опыты. Должен же быть способ выявить, что не так с третьим образцом. Должен быть.
Утро началось с приглушенного гудка. Сигнал к завтраку. Я оделся и вышел из каюты. Федор Степанович все еще спал, изредка похрапывая.
В коридорах пассажиры обсуждали ночное происшествие без особой тревоги. Для большинства это была уже привычная неприятность, что-то вроде дождя в выходной день.
В ресторане было оживленно. Белые скатерти, запах свежего хлеба и кофе создавали иллюзию обычного утра. Официанты сновали между столиками, стараясь поддерживать атмосферу нормальности.
Надежда уже сидела за столиком у окна, увлеченно что-то записывая в блокнот. При виде меня она подняла голову и улыбнулась.
— Доброе утро! Как спалось?
— Недолго, — признался я, усаживаясь напротив. — Ночная остановка разбудила.
— Правда? — она удивилась. — А я даже не заметила. Проводила опыты допоздна, потом отключилась как убитая. Представляете, все три образца показали одинаковый результат! Никаких отклонений!
— И это вас огорчает?
— Конечно! — она наклонилась ближе, понизив голос. — Я же чувствую, что с третьим образцом что-то не так. Но все тесты говорят — обычная вода. Как такое возможно?
Официант принес меню. Мы оба не глядя заказали комплексный завтрак — яичницу с беконом, тосты, кофе. Практичный выбор.
— Кстати, о ночной остановке, — продолжила Надя, намазывая масло на тост. — Вы не знаете, что случилось?
— Судя по разговорам, очередная поломка. Для «Ласточки» это обычное дело.
— Странно, правда? — она задумчиво помешивала кофе. — Новый водоход, а постоянно ломается. Будто его кто-то сглазил.
— Верите в проклятья? — улыбнулся я.
— Я врач, — она гордо выпрямилась. — Верю в науку, факты и логику. Но… — она замялась, — иногда факты указывают на что-то, что наука объяснить не может. Пока не может.
Мы завтракали, обсуждая возможные причины эпидемии. Надя выдвигала теории одну за другой — от неизвестных бактерий до химического загрязнения. Её энтузиазм был заразителен, хотя я знал, что истинная причина иная. Магическая. Но подсказать ей напрямую пока не имел возможности.
— Кстати, — сообщила она, — я хочу провести еще серию тестов. Может, при другой температуре или с другими реактивами что-то проявится. Вы не против, если я покину вас прямо сейчас? Если честно, руки чешутся узнать, в чём же дело.
— Конечно. А я пока попытаюсь выяснить, что с двигателями. Иначе мы тут целую вечность можем стоять.
— В магических механизмах вы тоже разбираетесь? — удивилась Светлова.
— Приходилось сталкиваться, — уклончиво ответил я. — Вдруг мне удастся посоветовать что-то толковое.
После завтрака мы разошлись — она вернулась в каюту продолжать опыты, а я направился исследовать нутро «Ласточки».
В машинном отделении было душно. Кузьма Петрович машинально вытер пот со лба испачканным платком, оставив новую черную полосу. Пятьдесят лет, из них тридцать механиком — сначала на военном флоте, потом на гражданке. Повидал всякое, но такого…
— Гриша, ну-ка глянь еще раз контакты, — буркнул он, не отрывая взгляда от мертвых кристаллов.
Гриша — тощий, нервный, с жидкими усиками — полез под установку с фонариком. Диплом технического училища висел у него дома в рамочке, предмет гордости всей семьи. Первый образованный человек среди потомственных портовых грузчиков.
— Контакты в порядке, Кузьма Петрович! — донесся приглушенный голос. — Я же говорю — микротрещины в структуре! В «Техническом вестнике» писали…
— Заткнись со своими теориями, — огрызнулся старший механик. — Я эти камни лично проверял при установке. Чистые, как слеза младенца.
Митька — коренастый паренек с простодушным лицом — сидел на перевернутом ящике и ковырял ногтем этикетку на бутылке. Племянник помощника капитана, устроенный по блату. Толку от него как от козла молока, но хоть не мешался под ногами.
— Дядь Кузьм, а может, это из-за той грозы? — робко предложил он. — Помните, на прошлой неделе как шарахнуло?
— Митька, не позорься, — вздохнул Кузьма Петрович. — Русалочьи камни от грозы не дохнут. Они вообще ни от чего не дохнут, если их не разбить молотком.